Весь этот смерч мыслей, ни о чем и обо всем сразу, одолевал Гурова, когда он под диктовку иеромонаха Павла записывал названия монастырей. Ему в тот момент как-то даже не подумалось, что исколесить теперь придется – как в один конец до Владивостока смотаться.
Конечно, с точки зрения теории вероятностей, он имел законный шанс получить нужный ответ в первом же по списку монастыре. Но по своему опыту Гуров слишком хорошо знал, что в силу всемогущего и неумолимого закона подлости положительный итог поисков ждал его в самой последней из попавших в круг поиска обителей. Ох уж этот закон! Сколько крови он попортил людям, сколько отнял сил, здоровья, а главное – времени, которого отпущено так мало… Как же обидно тратить свою жизнь не на какие-то приятные дела, а на бессмысленную и, главное, заранее предрешенную схватку с этим идиотским порождением вселенской несправедливости, принятым, похоже, без какого бы то ни было обсуждения и голосования.
Впрочем, Гуров особо-то и не роптал по этому поводу. С одной стороны, к пакостям судьбы он уже привык, и если ему везло с первой же попытки, то становилось как-то даже скучновато. С другой – он прекрасно знал, что из его знакомых едва ли кто мог бы считать себя избежавшим воздействия этого сквернейшего творения вечной оппонентки Фортуны – Неудачи.
Взять того же генерала Орлова. Иные в управлении считают его чуть ли не баловнем судьбы. Куда там! Если вспомнить случай с его личным джипом, то насчет баловня можно было бы не горячиться. Ну, можно ли это хоть в самой малой степени назвать везением, если как-то раз, всего на минуту заскочив в управление, Петр своего «россинанта» погнал не обратно в «конюшню», а на ремонт? И получилось-то как нелепо. Приехал, припарковался у стены здания, возведенной, как видно, при царе Горохе, вышел, хлопнул дверцей, и тут же что-то большое хлопнулось на крышу джипа. Оказалось, кусок карниза. Вообще-то он мог бы грохнуться и несколько левее, ему все равно, на кого падать, но это было бы даже для закона подлости чересчур. Однако независимо от того, как это было, генерал Орлов с той поры при одном лишь упоминании об архитектуре и автосервисе – ремонт влетел ему в солидную копеечку – начинал сердито хмуриться и недовольно сопеть.
Глядя в окно служебной «Волги», мчащейся по МКАД, Гуров, говоря литературным языком, ушел в воспоминания и размышления. Такое с ним в дороге случалось часто. Безразлично взирая на пейзажи, пролетающие за окном, но при этом автоматически фиксируя в памяти все, что было достойно внимания, он под шум двигателя не спеша обдумывал те или иные хитросплетения событий.
– Монастырь, – деловито известил его белобрысый водитель-сержант.
Это была уже