– Так будет с каждым, кто будет мешать немецким солдатам воевать и отдыхать! – опять закричал переводчик. Женщины поняли, что спасения и жалости им не ждать, что их жизнь ничего не стоит, и горько оплакивали свои судьбы, они смирились с неизбежным горем.
То, что происходило в столовой, уже не имело для них значения, они испили чашу унижения до дна. Их насиловали прямо в столовой, по многу раз, а затем погнали в раздевалку к их одежде, не дали одеться, а с одеждой в руках выгнали во двор и загнали в сарай. Они стояли у входа и плакали. Бедные русские женщины, сколько вам ещё придётся вынести за эти долгие годы войны…
К ним бросились женщины, начали натягивать на них одежду, утешать, содрогаясь в душе от увиденного. Одна из вошедших женщин начала истерически смеяться, рвать на себе волосы, её держали и успокаивали. Другие дрожащими руками вынимали из карманов еду и, плача, раздавали людям в сарае. Пришла ночь и унесла с собой ужас вчерашнего дня.
Аня не спала. То, что она пережила за сегодняшний день, можно было назвать смертью. Она не думала, что ещё живет, в ней всё умерло: надежды, мечты, все желания разом. Да она и не хотела жить, зачем? Она уже не человек, она – животное, сегодня ей это доказали фашисты. У неё болело всё тело, ныли ссадины и синяки, её избили, потому что она сопротивлялась. Её сразу отделили от других женщин и повели в кабинет директора, где её ждал, сидя на диване, офицер. Он пытался быть джентельменом, но его хватило ненадолго. Аня кричала, но никто не пришел ей на помощь, а потом её, как и всех, загнали в сарай. «Я буду мстить, я буду убивать их, как только появится малейшая возможность», – как в бреду, повторяла она сама себе, пока не уснула.
Офицер не спал тоже. Его мучила совесть. Напился, как свинья, изнасиловал девчонку, и в столовой творилось, чёрт знает что… Он понимал, что так нельзя, что дома он себе такого бы не позволил. Почему здесь можно? Потому что они не люди? Не выходила из головы девчонка. Чем-то она его зацепила, что-то было в ней такое, что не давало о ней не думать. Чувство вины смешивалось чувством влечения к ней, как к женщине. Возможно, это был его физиологический тип женщины, он не мог это логически сформулировать, но он думал о ней, он хотел просить у неё прощения за вчерашнее, он надеялся на её прощение и хотел с ней встречи. Под утро он забылся в коротком сне.
Утром люди проснулись от криков и шума двигателей подъезжающих машин, ворота сарая распахнулись, людей выгнали во двор.
– Вам оказана честь служить на благо великого рейха в Германии. Вы там будете хорошо есть, пить и хорошо работать. Вас ждёт новая жизнь и новые перспективы! –