– А почему он красный? – этот вопрос вогнал Дария в нечто вроде ступора, правда, недолгого.
Какого еще цвета должны быть члены у драконов?! И откуда ей-то знать, что у других рас члены других цветов?!
– Ты видела обнаженных мужчин?
– Конечно, – равнодушное пожатие плечами буквально выбесило Дария, – полно. Дома. По телику.
Кто такой «телик», Дарий не знал и знать не желал. Она. Видела. Других. Мужчин. Голыми!
Дарий зарычал.
Сатры мгновенно появились возле хозяйки, зашипели и предупреждающе выгнули спины.
Чувствуя, что еще немного, и он не выдержит, сорвется, Дарий подхватил штаны и, прикрываясь ими, выскочил в коридор, негромко матерясь на тролльем.
Часть ночи он провел в оружейной, сбрасывая гнев и раздражение. Заснул в своей спальне, ближе к утру, считая дни до возможности напиться и прижать в углу какую-нибудь на все согласную служанку.
Света проводила мужа недоуменным взглядом.
– И чего беситься, – она устало зевнула. – Барсик, Пушок, давайте спать.
Котята улеглись с обеих сторон, довольно замурчали. Под такой аккомпанемент Света и уснула.
Приснились Свете зеленые поля, густые, с травой по пояс. Она, в ночнушке, ходила босиком в этой траве, не боясь змей, вдыхала волшебный аромат свежести и никак не могла понять, где же хоть одна живая душа.
– И сюда пробралась, – рядом появился, довольно ухмыляясь, тот самый старик, которого муж называл дедом, – сильна девка, хоть и молодая еще.
Света присмотрелась: на этот раз старик был не в латах, а в штанах, рубашке и камзоле. На ногах – сапоги. Каждая вещь почему-то коричневого цвета.
– Здравствуйте, – вежливо поздоровалась Света, – сюда – это куда?
– В Долину мертвых, – весело сверкая глазами, сообщил ее собеседник, внимательно наблюдая за ее реакцией.
– И зачем я здесь? – страха не было. Света почему-то чувствовала, что с ней ничего дурного здесь случиться не может.
– Вот ты мне и скажи, зачем меня сюда вытянуло, на встречу с тобой.
– Может, потому что мне никто ничего рассказывать не хочет. Там, на Земле, я хоть понимала, что со мной происходит. А здесь… – Света помолчала, стараясь не выдать грусти, внезапно появившейся от воспоминаний о Земле, уточнила. – Родные не поймут, что со мной что-то случилось?
– Ты ж с ними год не разговариваешь.
– Восемь месяцев, – при мысли о ссоре, показавшейся теперь глупой, на глаза набежали предательские слезы. – Не могу я жить в деревне! Мне в городе привычней!
– Поздно уже, – хмыкнул собеседник. – Теперь та, другая, будет решать, где жить. А ты тут обживайся. Да внука моего воспитывай. Даю тебе на это разрешение.