А ми што смо браћа твоја
у плане црногорске,
те љубисмо глас свободе,
у наша ће проста срца
бит паметник подигнути
заштитнику наших правах –
Николају великоме [100, I, с.72].
Стратегия союзничества прослеживается и в позиции следующего правителя Черногории из династии Петровичей-Негошей – Петра I Петровича Негоша (1748-1830 гг.)1, хотя его отношения с Россией складывались не лучшим образом по разным причинам. Будучи одним из первых черногорских студентов, отправленных на обучение в столицу Российской империи, Петр I из-за смерти владыки Василия «не успел здесь докончить своего образования и принужден был возвратиться, по желанию народа, на свою родину» [46, с.409]. Следующий его визит в Россию произошел в 1778 г., когда молодой архимандрит Петр I по благословению владыки Саввы отправился в Петербург с целью вручить императрице Екатерине грамоту черногорского народа, в которой, кроме напоминания о поддержке, оказанной России в ратных делах, содержалась просьба выделить финансовую помощь. Данная просьба удовлетворена не была, «не потому, чтобы Екатерина II охладела к черногорцам, или усомнилась в их политической пользе для России, а потому только, что здесь, так или иначе, замешалось низкое чувство одного из ее царедворцев, именно, князя Григорья Александровича Потемкина» [46, с.409], который не хотел помогать черногорцам из-за своей неприязни к генералу Зоричу, сербу по происхождению. Несмотря на это, Петр I Негош не вычеркнул Россию из числа стратегически важных партнеров Черногории, о чем свидетельствуют следующие его слова, адресованные императрице Екатерине II: «Я никогда во всю свою жизнь не хочу быть больше в Петербурге. Однако, пусть ее величество всегда будет уверена в моем теплом усердии и преданности к единоплеменному и единоверному славянскому царству. Я презираю свое личное оскорбление… Да будет счастлив ее престол, да возвысится слава народа русского, самая искренняя любовь к которому будет жить во мне до гроба» [46, с.414].
Следующим этапом сближения Петра I Петровича Негоша с Россией стало участие Черногории в войне России и Австрии против Турции (1787-1791 гг.), когда призыв присоединиться к военным действиям владыке поступил как из Петербурга, так и из Вены. По утверждению В. Жмакина, «владыка Петр подозрительно отнесся к предложениям Австрии. Он склонился в пользу войны с турками тогда только, когда получил от русского посла при Венецианской республике, Мордвинова, известие о том, что и Россия начинает войну с Портой» [46, с.414]. Между тем, на наш взгляд, учитывая неприятный опыт общения Петра I Негоша с российскими чиновниками, более объективно мнение Д. Радойевича, считавшего, что выбор в пользу Петербурга стал результатом сильных прорусских настроений, царивших