– Получается классическая схема: заказчик – посредник – исполнитель. Крайним вышел Усама бен Ладен. Посредник – «Лемминкяйнен». А кто заказчик?
– Вам это интересно?
– Очень. – Мне в самом деле было любопытно.
– Один питерский оптовик. Он с американскими дольщиками куриные окорочка не поделил. Короче, кинули его партнёры.
Чего-то в этом роде и следовало ожидать.
– А сейчас над чем работаете, если не секрет?
– Для вас – не секрет. Один киргизский бай надулся на Олимпийский комитет. Кому-то не тому они подсуживали. Так мы решили развести их по-взрослому – включить в число олимпийских видов спорта скоростное свежевание барана. Как на Курбан-байраме.
Всё было, в общем-то, в порядке: в голове Капитана памятник Нобелю производил оглушительные микровзрывы, в террариуме лениво голосили певчие лягушки, во дворе раздавался молоток гвоздобоя. По аранжировке и сценографии с их варварским эстетизмом – вполне в духе «Поп-механики».
– А Вася зачем стучит? – задал я вопрос, который давно напрашивался.
– Вообще-то, он нормальный парень, но внутри него сидит дурак и иногда высовывается. – Капитан ласково погладил яшмовое пресс-папье. – Он ночью в офис девок привёл, а они в дисковод печенье засунули. Ну зачем, спрашивается? Теперь дисковод менять надо. – Генеральный директор насупил брови. – В наказание Вася должен освоить четыре килограмма гвоздей.
– В чем же тут наказание?
– Для этих засранцев самая тяжкая кара – бессмысленный труд.
– А если он схитрит и гвозди выбросит?
– Не выбросит – я потом колобахи сожгу, а гвозди взвешу. – Ложечкой Капитан извлёк со дна стакана ломтик лимона и целиком отправил в рот.
6
Как оказалось, паролем для меня в этой истории нежданно послужил Фламель – такой в здешней пещере был, что ли, «сезам, откройся». Но об этом после. А теперь – краткая хроника дня.
Итак, я был зачислен в «Лемминкяйнен» и введён в курс кое-каких прошедших и грядущих дел.
Потом с Капитаном, белобрысым Артёмом и гвоздобоем Василием я купался в Великой, видя в ней что угодно, но только не собственное отражение. Артём был загорелый, будто его, как пасхальное яйцо, варили в луковой шелухе, а Василий оказался без меры расписан татуировками, так что тело его напоминало осквернённый памятник.
Потом мы пили водку, бросая в стаканы ледяные кубики арбуза, и смотрели, как ворона на отмели расклёвывает ракушку. Капитан, правда, ворочая в костре утыканные шляпками обрубки бруса, пил мало и больше довольствовался арбузом. При этом, следуя методологии Козьмы Пруткова, он рассуждал о том, что жизнь человеческую можно уподобить