Добровольная пленница. Морвейн Ветер

образом одиноких бездетных богатеев, устраивая так, чтобы они отписали своё имение и состояние храму.

      Девушка, посещавшая Эмилио, по описаниям соглядатаев была миловидна, хоть по обычаю чёрного монашества и носила волосы коротко остриженными.

      Исабелла, получив подобные новости, каждый раз начинала метаться из конца в конец библиотеки, а затем, взорвавшись, приказывала оседлать коня и, сменив домашнее платье на дорожный костюм, бросалась в конюшню.

      Часами она скакала по лесу, силясь изгнать из головы представлявшиеся ей образы. Молодая девушка, была ли она монахиней или нет, рядом с Эмилио была попросту невыносима.

      Возвращалась Изабелла измотанной и вспотевшей, неспособной вовсе уже думать ни о чём, и в такие часы ей ненадолго становилось легче – мысли об Эмилио оставляли её.

      В один из таких дней и встретила Исабеллы у самой конюшни встревоженную Джудитту.

      Горничная переминалась с ноги на ногу и неловко кусала губу, что тут же разозлило Исабеллу.

      – Чего тебе? – бросила Исабелла, спрыгивая с коня.

      – К вам гости, сеньорина.

      Исабелла нахмурилась. Мало кому она была нужна настолько, чтобы её навещали даже в усадьбе. В сущности, она не была нужна никому, кроме Лорензы и Джиовачино, да и с теми перестала общаться ещё весной, как и просил её Эмилио.

      – Гони их прочь, – буркнула она. Лёгкость от поездки моментально испарилась, зато чёрной тучей накатила злость.

      Джудитта мялась.

      – Ну, что ещё?.. – ответить Исабелла не успела, потому что увидела у самого входа в дом знакомую карету и бросилась к дверям со всех ног, оставив позади едва слышный шепот:

      – Это граф Кавалли…

      ***

      Исабелла бегом проскочила первые залы и замерла, тяжело дыша, глядя на фигуру в чёрном плаще, застывшую у камина. Эмилио не изменился ничуть. Казалось, что и здесь он сидел бы так же в темноте и одиночестве, как и в своём собственном особняке.