Хотя действительно – далеко не только людской. Тут были, пожалуй, все народы Парифата. Некоторых Массено даже не мог распознать – в таком разнообразии представали будущие волшебники.
– В Клеверный Ансамбль принимают всех, кто того пожелает? – спросил Массено.
– Всех, кто проходит возрастной ценз и может сдать вступительный экзамен, – ответил Танзен. – То есть… да, почти всех. У нас не учатся разве что твинодаки и арбориане.
– Насчет арбориан понятно, а твинодаки почему?
– Так у них нет духовного начала. Вы не знали? Они даже снов не видят. Учить твинодака волшебству – это как учить камень плавать.
– Интересно, – наклонил голову Массено. – Мне было известно, что твинодаки невосприимчивы к божьему слову – у них нет никаких религий даже в зачаточном состоянии и они не понимают саму концепцию веры. Но того, что им недоступно и волшебство, я не знал. Благодарю, что обогатили меня новыми знаниями, мэтр.
– Хотя на самом деле многие виды встречаются у нас только в виде исключений, – задумчиво сказал Танзен. – Водяным обитателям, например, учиться здесь довольно трудно. Пигмеям тоже. А то есть еще такие мрадалеуры… не слышали?.. Мало кто слышал. Они размером с ноготь – сами представьте, насколько это проблемно. А у гремлинов своя магия, очень специфическая, и с нашей они не в ладах. Но вообще у нас политика общедоступности – поступить может любой, подходящий по возрасту и успешно сдавший экзамены.
– Это делает вам честь, мэтр. Большинство школ не так либеральны.
– Э, Мистерия тоже когда-то принимала только людей, – махнул рукой Танзен. – У нас тут почти тысячу лет правила бал клановость. Всякие древние магические фамилии и тому подобное. Все эти «-лли», «-тти», «-нни» и прочие старинные семьи. Какое-то время существовал даже университет Пеканиум, куда принимали только уроженцев Мистерии, но потом его расформировали.
– Почему же?
– Ученый совет решил, что это принижает этих самых уроженцев. Получается, что они вроде как менее способные и им нужны особые условия.
– А вы ведь, судя по имени, не уроженец Мистерии? – вежливо осведомился Массено.
– Уроженец, но… я не из старинной семьи, – неохотно ответил Танзен. – И это уже давно не имеет значения. С тех пор, как одна эльфийская девочка проломила плотину, никого уже не волнует, кем были твои предки и какой формы у тебя уши.
– Это была владычица Галлерия, не так ли?
– Да, она была первой. До нее нелюдям в Мистерию был путь заказан. Но она была настолько талантливой, что ради нее сделали исключение – и это открыло дорогу остальным. Ведь если один эльф тут уже учится – почему нельзя другим? А если мы принимаем эльфов – почему не принимать других нелюдей? Потом, правда, еще очень долго держался запрет на прием демонов, полудемонов и некоторых других существ. Но и его отменили после реформ Локателли.
– Вот это уже несколько спорное решение, я бы сказал, – заметил Массено.
– Ну