Бюрократический разум как общественная форма мышления представляет в своей деятельности функции частичного мыслителя, оторванного от духовного смысла работы. Этот тип мыслительного отношения переходит и в общественную науку, воспитывает своих методологов и риторов – бездушевых, превращающих духовную рутину в исследовательский, коммуникативный стиль.
Как явление культуры этот стиль представляет собой философскую, социологическую разновидность бюрократизма, связанного с отношением к информации как особому товару, сущность которого есть абстракт над его общественной стоимостью, поскольку из его состава отбираются лишь грубо утилитарное и моментальное. С политэкономической точки зрения подобное простодушие способно разорить любое общество.
Летаргия мысли коснулась многих областей гуманитарного знания. Требование междисциплинарности в изучении взаимодействий научно-технического, экономического и социально-культурного прогресса так и осталось неосуществленным. Выдвинутая в среде философов и социологов концепция социальной однородности общества вступила в резкое противоречие с информационным критерием разнообразия и усложнения социальных связей, выражающих существо общеисторического прогресса. Филология, информатика, социология оказались отъединенными от технологий социального отражения; затормозилась работа в области типологических моделей цивилизаций и культур, что не могло не сказаться отрицательно на исследовании национальных отношений, формировании правильного исторического и прогностического сознания. Умственная лень повлияла на школу, художественную культуру, психологию. Она выработала свою собственную воинствующую этику, приспособляла и тем самым разрушала духовную основу общества.
Изучение процессов общественного разума мотивирует более глубокое приобщение к их анализу категории общественно-исторической формации. В современном мире, где возрастающую роль играет информационное производство, само это изучение неотделимо от экономики и управления. Отношение к культурно-информационному базису становится показателем цивилизованности общества.
Бюрократизм, однако, не может быть преодолен организационно. Он – произведение социальных вещей, которые Гегель именовал государственным формализмом. Этот формализм – «законная» часть общественного разума, исторический остаток «проклятого прошлого». Но преодолевается он не на путях инородия, а в каждодневности общественной практики, способной взирать на себя с высоты ноосферных задач.
Задачи эти совпадают с совершенствованием социального отражения, правильным построением его «внутренних» и «внешних» технологий, позволяющих личности увидеть свое