Обессилевший Джеймс опустил веки, но сумел выдавить улыбку.
– Эту книгу я читал, – прошептал он. – Мой отец ее просто обожает. У вас, наверное, не найдется последнего, улучшенного и дополненного издания, которое тоже называется «Демоны» – но четыре раза.
– Как всегда, по сравнению с библиотекой Лондонского Института наше собрание книг выглядит весьма бледно, – засмеялась Корделия. В этот момент в комнату вошла Сона и, увидев дочь, в изумлении замерла на пороге.
– Корделия, – воскликнула она с негодованием, которое, как надеялся Джеймс, было шутливым. – Что с тобой? Одна в спальне молодого человека?
– Mâmân, он даже сесть не может, а я прекрасно обученный воин, вооруженный легендарным мечом.
– Гм-м, – пробормотала Сона и жестом велела дочери выйти. Затем объяснила Джеймсу, что принесла собственные лекарства, привезенные с родины – мази и припарки, изготовленные из ладана и других благовоний, календулы и растения хаома[11].
– Я согласен, – сказал Джеймс. – А можно, Корделия потом вернется и почитает мне? Если захочет.
– Гм-м, – повторила Сона, накладывая больному на лоб компресс.
Ближе к вечеру Корделия вернулась и читала Джеймсу вслух. Она пришла и на следующий день, и на третий, и на четвертый. Лихорадка терзала его тело и мозг, и он не в состоянии был следить за течением времени. Иногда за окном было темно, иногда – светло. Когда он не спал, то ел, сколько мог, понемногу пил воду, а потом заставлял себя глотать отвратительное зелье Еноха. Время от времени лихорадка ненадолго отпускала его. Джеймсу становилось жарко под толщей одеял, и он понимал, что пижама его насквозь пропитана потом. Потом мучения возобновлялись: ему казалось, что он лежит на снегу, на холодном ветру, и никакое количество одеял и тряпья, никакой, даже самый жаркий огонь в камине не сможет его согреть. И все это время Корделия была рядом с ним; она вполголоса читала ему, иногда вытирала пот, градом катившийся у него по лбу и вискам, и наполняла водой стакан, стоявший на ночном столике.
Она читала ему поэмы Низами, чаще всего – историю Лейли и Меджнуна, которую, судя по всему, любила больше всех и с детства знала чуть ли не наизусть. Щеки ее розовели, когда она читала романтические фрагменты. Бедный юноша влюбляется в прекрасную Лейли с первого взгляда, сходит с ума среди пустыни, навеки утратив возлюбленную.
«…с любовью нарекли
ее лучистым именем Лейли.
Кейс увидал и понял, что влюблен,
и был в ответ любовью награжден.
Мгновенным чувством он охвачен был,
и путь любви им предназначен был…
Друзья вникали в трудный смысл наук,