Сколько раз пыталась Катя быть «нормальной», такой, «как все». Но всякий раз приходила к выводу: не нужно ломать себя, ни к чему хорошему это не приведет. Напротив, природа всегда жестоко отомстит за себя. И она перестала к нему выходить. Сидела в комнате – когда пустели корпуса, высыпая отдыхающих в теплые вечера на прогулки, – читала книги.
Ей всё больше и больше нравилась Ирочка. Со сладким страхом ощущала она в себе все симптомы надвигающейся любви. Видеть поминутно, быть рядом, говорить – стало потребностью. Без нее Катя уже томилась. Но, понимая свое состояние и не желая быть назойливой, старалась реже попадаться на глаза, боясь выдать себя – зачем? У нее молодой муж, ребенка хотят. Да и живут в разных городах. Ничего из этого не выйдет. Ни к чему всё. Пусть уж она одна перемучается, не привыкать.
Вечерами Катя подолгу торчала в общем умывальнике, то тщательно начищая зубы, то устраивая постирушки: тянула время, ждала Ирочку, пока та вернется с гуляний. Она не может лечь спать, не увидев ее, не перебросившись хотя бы парой незначащих слов.
По утрам, завтракая за своим диетическим столом (она садилась так, чтобы видеть их стол), тоже ждала. Порой так невыносимо долго их не было, они всегда запаздывали, отсыпаясь после поздних возвращений и ночной болтовни, – Катя уже нервничала, ерзая и поминутно взглядывая на дверь: ну где же они, сколько можно спать?! Увидеть ее немедленно, она еще не видела ее сегодня! И когда ждать больше не было сил: если сию же минуту она не увидит ее, то умрет! – входили они, вчетвером, рассаживались. Катино сердце подпрыгивало и начинало колотиться рывками: если бы Ирочка села сюда лицом! Но та садилась то спиной, то боком, то ее загораживал кто-нибудь с соседних столиков, – и этого загораживающего Катя тут же начинала ненавидеть…
И уже не могла запросто, как прежде, прийти к ним в комнату. Ее даже спросили девчонки: «Что ты к нам редко приходить стала? Где ты пропадаешь?»
Да, Катя «пропадала».
Однажды вечером, возвращаясь с одинокой теперь прогулки, Катя встретила Ирочку со своим ухажером – тот был огромен. Приятельски друг другу улыбнулись и разминулись. Всё нормально. Это Катя ненормальная.
И когда совсем уже стало невыносимо, Катя решила, что это ее болезненное поведение больше будет бросаться в глаза – уже бросается! – что нельзя так. Она сама себя загоняет в угол, превращаясь в дикарку. Раз уж этому совершенно невозможно сопротивляться, пусть отношения примут видимость дружественных. Катя научилась этому за долгие годы. И она вышла из своего угла: быть может, так ей станет легче.
Она опять стала ходить к ним в комнату и просиживать часы за карточной игрой. Пожалуй, именно здесь, за картами, и зародила она в Ирочке ответное чувство.
Играли в подкидного, по парам, и Ирочка всегда была с ней в паре. Частые переглядывания, разговор