Адель изумленно взглянула на Лорен. Она не могла понять, что говорит ее подруга.
– Я вышла за него, потому что он попросил. Он был первым и пока что единственным. Ему было что мне предложить. И моя мать так обрадовалась. Он же врач, понимаешь?
– Ты серьезно?
– Что, лучше было остаться одной?
– Независимой – не значит одной.
– Вроде тебя, что ли?
– Адель, я тебя больше месяца не видела, а ты сегодня со мной и пяти минут не провела. Я для тебя просто алиби. Ты сама не понимаешь, что творишь.
– Не нужны мне алиби… Если не хочешь мне помогать, я что-нибудь придумаю.
– Так продолжаться не может. Рано или поздно ты попадешься. А у меня уже сил нет смотреть в глаза бедняге Ришару и врать ему.
– Такси! – Адель бросилась на проезжую часть и остановила машину. – Спасибо, что прошлась со мной. Я тебе позвоню.
Адель вошла в подъезд. Она села на ступеньки, вынула из сумки и надела новые колготки. Вытерла лицо, шею и руки детскими салфетками. Причесалась. Поднялась в квартиру.
В гостиной было темно. Она была признательна Ришару, что он не стал ее ждать. Сняла пальто и открыла дверь спальни. «Адель, это ты?» – «Да, я, спи». Ришар повернулся, протянул руку и стал шарить в пустоте, пытаясь коснуться ее. «Я сейчас».
Ришар не закрыл ставни, так что, забираясь в постель, Адель видела умиротворенное лицо мужа. Он доверяет ей. Так просто и так жестоко. Если он проснется – увидит ли он следы, которые оставила на ней эта ночь? Если откроет глаза, прижмется к ней – почувствует он подозрительный запах, заметит ее виноватый вид? Адель злилась на него за его наивность, которая преследовала ее, отягчала ее вину и делала ее еще более недостойной. Ей хотелось исцарапать это гладкое нежное лицо, выпотрошить этого успокоительного чурбана.
И все же она любила его. У нее больше никого нет.
Она убеждала себя, что это было в последний раз. Что больше она не поддастся соблазну. Что отныне будет спать в этой постели с чистой совестью. Сколько бы он на нее ни смотрел, он ничего не увидит.
* * *
Адель хорошо выспалась. Натянув одеяло до подбородка, она рассказывала Ришару, что ей приснилось море. Не старое зеленоватое море ее детства, а то самое море, настоящее, с лагунами, бухтами и пиниями на берегу. Она лежала на твердой горячей поверхности. Наверное, на скале. Она была одна и осторожно, стыдливо снимала бюстгальтер. Прикрыв глаза, повернулась к открытому морю, и тысячи звезд – блики солнца на воде – не позволяли ей разомкнуть веки.
– И во сне я сказала себе: запомни этот день. Запомни, как ты была счастлива.
Она услышала шаги сына по паркету. Дверь спальни медленно приоткрылась, возникло круглое