Но в душе Бонапарта навеки запечатлелся образ Паоли – не только воина, но еще и верховного законодателя и просвещенного правителя. Наполеон уже искал власти, но судьба Корсики позволила придать этой власти высшую цель. Недостаточно выиграть сражение, кампанию, войну, это лишь возможность установить новый порядок на месте старых, коррумпированных, неэффективных систем. Он, Бонапарт, должен стать новым Паоли для всей Европы, только гораздо большего масштаба и действующим на континентальном или даже мировом уровне, для лучшего управления человечеством. Он так и не понял и, наверное, никогда не понимал, что существует фундаментальное противоречие в этой его концепции. Если Паоли, действовавший в интересах самих корсиканцев, был простым освободителем, который потом издавал законы с их согласия, Бонапарт, с его всеобъемлющими планами для Европы, был не столько освободителем, сколько захватчиком. Идеализм, который должен был стать основой последующего правления, не мог уравновесить жестокость его завоевания, оно превращалось в банальную насильственную оккупацию, несправедливую и бесчеловечную. Война из средства для достижения цели стала целью сама по себе. И Бонапарт, однажды обнажив меч, не смог вложить его обратно в ножны. В итоге ему не удалось ни приблизиться к цели, ни упрочить свое положение, своими действиями он только навлекал на себя неотвратимое возмездие. Теперь это кажется нам вполне понятным и ясным. Но тогда, в начале 1790-х, все было непонятно, неясно, кроме одного: мир можно переделать заново. Тогда вся Европа была «чистым листом», и смелый, самоуверенный воин был именно тем человеком, который должен был написать на этом листе свою судьбу.
Глава 2
Революционер, генерал, консул, император
Атмосфера революционной Франция 1790-х годов как нельзя лучше способствовала продвижению наверх такого энергичного, честолюбивого, разбирающегося в политике офицера, каким был Бонапарт. Она демонстрировала классическую параболу революции: конституционное начало; реформистская умеренность, быстро перерождающаяся в экстремизм, и затем грубое насилие; период жестокого террора, которому положила конец бурная реакция; время смуты, противостояния разных слоев общества, хаос – все это вызывало в людях усталость и отвращение к каким бы то ни было переменам. Теперь народ жаждал сильной руки, «всадника на белом коне», который восстановит порядок, благополучную, размеренную