я снова скрытно вернулся в Багдад, а оттуда, прихватив у друзей пару лепешек, кусочек овечьего сыра и бутылку воды, отправился с рассветом в сторону той самой безымянной деревни. Шел пешком и довольно долго, прихрамывая на левую ногу. К исходу дня, когда все пространство вокруг покрылось сумеречным покрывалом, я все же доковылял из последних сил до деревни, и остановился в одном из глиняных сараев, получившего лишь незначительные повреждения, и чудом уцелевшего во время бомбежек. Я прекрасно понимал, что справится в одиночку с поставленной задачей будет невероятно трудно, но не решился звать себе кого – либо в помощь, и предавать огласке только мне известный секрет. Я также понимал, что передача любых сведений о местонахождении золота даже своим близким друзьям, могла бы стоить им жизни, и поэтому не стал посвящать их в эту тайну. В тот же вечер я облазил останки всех разрушенных домов, и собрал полуистлевшие трупы своих родственников и более четырех десятков тел погибших жителей деревни. Затем вырыл за ночь могилы, совершил ритуальную молитву, и похоронил их с восходом солнца. Через день, когда уже достаточно отдохнул и избавился на время от жутких ощущений, я обустроил свой сарай, дождался наступления ночи, и начал копать. Рыл по ночам, а днем отсыпался, набираясь сил. Мне было известно точное расположение клада и глубина его закладки, и поэтому уверенно продвигался к своей цели. Делал перерыв только для того, чтобы утолить жажду, и съесть кусочек хлеба, брался снова за дело, и с каждым часом опускался все ниже и ниже. Выкопанную смесь глины и песка, я не складывал в одну кучу, а относил ее в сторону, разбрасывал горстями по полю, и тем самым сохранял скрытность своих действий и местонахождения клада. Образовавшуюся нору накрывал на рассвете наспех сколоченной деревянной крышкой, засыпал ее сверху песком, и падая от усталости с ног, возвращался назад в свой сарай, и вновь отсыпался. Наконец, на четвертую ночь утомительных раскопок, когда был близок новый рассвет, лопата уткнулась во что – то твердое, и раздался глухой звук. Мое упорство и настойчивость были щедро вознаграждены, и я все же добрался до заветных ящиков с золотом. Я вытащил на поверхность три слитка, весом в 20 килограмм каждый, аккуратно замуровал свою нору, и замаскировал вход. Затем отсчитал тридцать шагов в сторону деревни, подобрал большой осколок разорвавшейся неподалеку бомбы, воткнул его на том самом месте, и тщательно стер вокруг все следы своих ботинок. Этот осколок должен был послужить ориентиром в случае, если мне представится возможность воспользоваться золотом еще раз. Я хотел было взять в руки сразу все три слитка, и отнести их в сарай, но такой груз в тот миг оказался для меня совершенно неподъемным, и пришлось возвращаться за ним дважды. Когда золото свозили сюда на семидесяти грузовиках, и закладывали его в глубокую яму, они не казались мне столь тяжелыми, и я играючи мог оторвать от земли
