Вернувшись в комнату так же тихо и ступая осторожно, я приблизился к кровати, где мирно посапывала Сонечка, лежа на боку. Сняв с себя рубашку, в одних трусах, где уже буянил мой дружок, я приподнял одеяло и юркнул Сонечке под бочок. Она попыталась повернуться все еще во сне, но я тут же обхватил ее за плечи и прижался к ней, к ее горячему телу всем своим ростом. Она открыла глаза, почувствовала, как я уперся ей в живот ниже пупка и замерла: горячая струя полоснула по ее спине и застряла внизу, в том самом месте, куда я стремился внедриться, во чтобы то ни стало.
Я прилип к ее губам, таким мягким, таким горячим и пухлым, слегка вывернутым, а моя рука уже скользила по ее животу, пока не застряла в бугорке, покрытом растительностью. Соня замерла и слегка откинула голову назад. Ножки и ручки стали ватными, и я мог делать с ними, что хотел. И конечно я их раскинул в разные стороны, а ее ножки заставил согнуть в коленях. Она подчинилась. Что было дальше описать невозможно, да и не нужно, потому, что у каждой пары все по-своему. Вся эта прелесть вмещается в одно предложение. Это было прекрасно. С этого времени меняется отношение друг к другу. Один человек как бы врастает друг в друга, обменивается генами. Но этот обмен может не состояться, может пройти незаметно, не оставить никакого следа даже если произойдет зачатие новой жизни. Если женщина до близости с вами побывала в мужских руках раз десять, начиная с 17 лет, на радость от близости и каких-то там проникновения генов нечего рассчитывать. Это будет просто очередная случка ниже, чем у животных.
Однако же бывает и так, что люди влюбляются друг в друга уже, будучи женатыми, и замужними и живут счастливо. Это значит, что люди искали друг друга, каждый свою пару. Словом то, что люди так опошлили, но от чего не могут отойти ни на шаг, составляет одну из важнейших сторон нашей жизни.
Утром, во время завтрака и мать Валентина Ивановна и сестра Надя, глядя на поведение Сони, поняли, что Соня в эту ночь побывала в мужских руках и это пошло ей на пользу. Она не так смотрела на меня, она забывалась и подставляла губы, щеки у нее горели и эти щеки просили одного – наглого, неутомимого кобелька в моем лице. Улучив момент, я шепнул ей на ушко: потерпи, уйдем в лес и там…
– Мы, пошли, – сказала она, едва был допитый чай.
Едва мы ушли в лес, она тут же ухватилась за сучок, он тут же ожил, а она произнесла тягуче жадно: не тяни резину.
Однако, видимо по неопытности она была плохая любовница. Она обычно лежала как бревно: никаких эмоций, никаких движений, ни одного восторга, так воздействующего на мужчину.
Когда мы вернулись на дачу, Надя улучив момент, приблизилась к Сонечке и полюбопытствовала:
– Ну как?
– Во! –