Гигант медленно повернул голову к ухмыляющемуся специалисту. Кеорт будто наяву услышал скрежет камня о камень, словно статуя вдруг начала двигаться.
– Я так не думаю. – Грин исподлобья глядел на Эгера, возвышаясь рядом с ним как гора. – И я не хочу, чтобы ты ещё хоть раз пошутил на эту тему.
Эгер презрительно скривился и отвернулся. Ехидная улыбка заметно побледнела.
– Нет, не подходит твой коронарный выброс, – сказал он.
– Корональный.
– Да без разницы. Как я уже говорил, сгорело не всё. Я знаю, о чём говорю.
– Откуда ты знаешь? Ты много видел исправного оборудования, техники…
– Я знаю, потому что я до сих пор жив, – он оборвал Кеорта на полуслове. – Если я ещё живой и не стал калекой, значит, мои импланты всё ещё работают.
Эгер в упор смотрел на Кеорта. Тонкие ободки вокруг радужки в его глазах были хорошо заметны на солнце.
Импланты. Нейромодули, микрочипы. Наноэлектроника, которую можно срастить с живым организмом. Некоторые сотрудники проходили через процедуры модификации для повышения эффективности работы. Имплантация – очень сложный и дорогостоящий процесс, но чаще всего он себя полностью оправдывает. «Высококачественные импланты из биосовместимых компонентов требуют профилактического осмотра всего лишь раз в несколько лет, – так обычно писали в рекламных буклетах всевозможных клиник. – Они ощущаются так же естественно, как ваше собственное тело».
На Земле имплантация – уже не редкость, но на осваиваемых планетах всё иначе. За всё время своей работы на Терне Кеорт встречал всего шестерых сотрудников с кибернетическими модификациями. Кеорт невольно скривился, вспомнив, что с ними произошло после катаклизма.
Они все умерли или стали инвалидами. Искусственные глаза перестали видеть. Усиленные модулями сердца остановились. Вышедшие из строя инородные тела причиняли их владельцам невыносимую боль. Один из коллег Кеорта не смог вытерпеть мучений и покончил с собой. Другой, став калекой, очень скоро погиб в городе.
Сейчас на Кеорта смотрел кибермодифицированный оперативник, переживший Крах и оставшийся живым и здоровым. Это делало Эгера исключительным, уникальным. И куда более опасным, чем любой, кого можно было встретить в Селве.
– Следовательно, Крах сработал не так, как ты предполагаешь, – сказал он. – Да, катастрофа уничтожила много всего – и машины, и людей. Но точно не всё. Я выжил. Некоторая техника тоже осталась цела. Наверно, такая, у которой была нужная защита, экранирование…
– В результате Краха мы потеряли более девяноста девяти процентов техники, – произнёс Грин. – Вышли из строя даже самые защищённые модели танков – «Самсон» и «Гавриил». Не пострадал только личный состав. По крайней мере, у нас.
– Ну да, у вас же запрещена имплантация, – сказал Эгер.
– Мы повышаем