Седой расплылся в улыбке. Оглянулся вокруг, вскочил, схватил яблоко, наклонился через стол, близко поднес к лицу Карюхи. Та минуту раздумывала: было что-то ненормальное в этой ситуации, унизительное и противное. Взяла яблоко, повертела, оно играло на солнце и само просилось в рот, решительно начала грызть. А в душе появилась соленая злость на себя и на все вокруг. Съела быстро, чем вызвала явное удовлетворение седого и чубастого.
– В карманах дыры, – выпалил чубастый и провел взглядом по горожанам.
Те в ответ закивали, притихли, напряглись. В кафе сидели разновозрастные местные жители, мужчины и женщины, в разных одеждах, с разными лицами и прическами, но выражение лиц, когда они смотрели на Карюху, было идентичным, как будто размножено под копирку. Карюха, да и все ее спутники, насторожились, пытаясь разгадать суть происходящего. Но суть не постигалась, было лишь ясно, что приняли их в этом кафе хуже не придумаешь и ждать лучшего вряд ли приходится. У Малкина почему-то возникла мысль, что не стоило Карюхе грызть яблоко, мысль мимолетная, но неприятная, вслух Малкин ничего не произнес, что толку после драки кулаками махать. Однако Раппопет насупил брови:
– О чем они? – спросил. – В чьих карманах дыры, при чем здесь карманы с дырами? Не нравится мне это представление, чего они добиваются? – пожал плечами и умолк, ответов пока не было и не было смысла задавать вопросы.
Заметили, как бармен поднял трубку телефона, выполненного в стиле старых моделей, и крякнул:
– Ветеринарная служба? Слышите, громко лают собаки? В карманах дыры!
У Малкина после этого появилось паршивое предчувствие, он пробормотал, что кормежки они явно не получат, надо сматывать удочки. Друзья раздраженно согласились, лучше убраться, пока не угодили в новую неприятность. Хотя животы подтянуло. В воздухе парили аппетитные запахи, оторваться тяжело. Но придется убираться не солоно хлебавши. Разгромить бы это дьявольское кафе вместе с его посетителями, да неизвестно, куда кривая выведет, странный город, странные нравы. Появилось ощущение, что их путь проложен по геликону, карабкаются куда-то, но того и гляди могут сорваться вниз и пойти в штопор. За стойкой сусликом вытянулся бармен, моргая мутными глазами и прижимая острые худые локти к бокам. Его тонкие, как папиросная бумага, щеки вытянулись и стали еще тоньше. За соседним столом пискнул и затих женский голос, но никто не повернул голову на этот звук. Катюха поднялась со стула первой. Карюха глянула с неприязнью на горожан в черных футболках:
– Ждете, что буду благодарить за яблоко? – усмехнулась и с шумом отодвинула стул. – Не дождетесь!
Седой и чубастый не противились, молчали, равнодушно смотрели сквозь нее, как будто Карюхи за столом уже не было.
Раппопет направился к выходу, но не успел приблизиться к лестничному проему, как из него, спиной вперед, возник полицейский и таким же порядком, как черти из табакерки, выпрыгнули шесть крупных типов в белых халатах. Полицейский