Я не знаю, что именно люди считают счастьем. Если прочную семью, то отец был счастлив, потому что даже постоянная бедность на грани нищеты не рассорила родителей. Когда отец серьезно заболел, угроза нищеты стала реальной. Что я помню из детства? Постоянный страх, что случится какая-то беда, что что-то обрушит нашу жизнь окончательно. Почему-то этот страх особенно давил дома, возможно, из-за него я пристрастилась к прогулкам в одиночестве.
У меня была подружка Л., обожавшая во время пеших прогулок заглядывать в чужие окна. Шведы не закрывают окон тяжелыми гардинами, как в Европе и Америке, их жизнь открыта, а на окне к тому же почти обязательно стоит зажженная свеча. Это не глупость и не национальный каприз, просто в Швеции слишком мало солнца, особенно зимой, не хочется закрываться от него еще и шторами, а свечи давний символ, показывающий мужчинам, которые уехали или уплыли надолго, что дома их ждут…
Л. любила разглядывать эту самую жизнь, особенно в районах богаче нашего, мечтая, что и у нее когда-то будет состоятельный муж, прислуга, большой дом… Я о таком не мечтала, мне больше нравилось просто ходить по улицам, думая о своем. О чем? Честное слово, даже не помню, просто думать… Нравилось надевать одежду моего брата Свена и изображать из себя мальчика. У меня мужская фигура с широкими плечами, небольшой грудью, большими ногами и руками, потому какое-то время прикидываться мальчиком удавалось.
Вообще, изображать кого-то – это же так интересно!
Впервые игру актеров я увидела лет в двенадцать, поразило, что можно прожить отрезок чужой жизни, а потом снова вернуться в свою собственную. Это казалось волшебством, а сами актеры сродни волшебникам. Ретивые журналисты придумали, что я видела себя актрисой даже во сне. Нет, не видела, я слишком застенчива, чтобы даже во сне представлять себя на сцене перед сотнями зрителей.
Денег на походы в театр не было, да мама и не поддерживала такой крамольный интерес, потому приходилось глазеть на театральных небожителей у самого театра.
Я видела, как к служебному входу проскальзывают, стараясь быть неузнанными, актеры и актрисы, а чуть позже к парадному подъезжают и подходят состоятельные и не очень стокгольмцы. Завидовала? Наверное, причем и тем, и другим. Одним – за возможность и способность ежевечерне выходить на сцену, вторым – за то, что могут на игру смотреть.
А дома всегда одно и то же: страх перед возможной нищетой. Чтобы как можно меньше покупать продуктов, обрабатывали свой огород (сказывалось и крестьянское прошлое родителей), экономили на всем, но как уберечься от ударов судьбы?
Говорят, беды преследуют прежде всего тех, кто их ждет. Мы очень ждали беду, веселая, бойкая, жизнерадостная