Мозолистая ладонь сомкнулась на его единственной руке, кто-то оторвал Оврага от земли и понес вперед, к медленно ползущему фургону.
– Нет смысла!
– А вот это, – откликнулся глубокий, уверенный голос, – совершенно неважно.
– Я не стою того, чтобы…
– Вполне возможно, однако я намерен пристроить тебя на фургон.
Овраг нашел в себе силы, чтобы прерывисто расхохотаться.
– Просто оторви мне ногу, добрый господин, и брось меня здесь.
– Нет. Ты можешь мне понадобиться, маг.
Понадобиться? Что еще за чушь?
– Кто ты?
– Драконус.
Овраг расхохотался еще раз.
– Я искал тебя… кажется, с тех пор не одна сотня лет прошла.
– Считай, что нашел.
– Я думал, ты знаешь, как отсюда выбраться. Разве не дурацкая мысль? Ведь если б ты знал, тебя бы тут давно уже не было, верно?
– Звучит логично.
Какой-то странный ответ.
– Драконус?
– Что?
– А ты логичен?
– Ни в малейшей степени. Так, пришли.
Оврага приподняло, развернуло лицом вперед, и то, что он увидел, оказалось самым жутчайшим зрелищем за все время его пребывания в проклятом мире Драгнипура. Целая стена из тел, вытянутые ноги упираются в таращащиеся лица, то тут, то там наружу свисает подергивающаяся рука, с нее капает пот. Тут плечо, там колено. Слипшееся мочало волос, пальцы с отросшими, длинными, как кинжалы, ногтями. Люди, демоны, форкрул ассейлы, к'чейн че'малли и другие, природу которых Овраг даже не мог распознать. Он видел чьи-то ладонь и предплечье, казавшиеся сделанными из металла – шарниры, сочленения, рычаги и стальной панцирь, покрытый вмятинами и пятнами. Но хуже всего были глаза, что пялились на него с лиц, давно утративших какое-либо подобие эмоций – осталось лишь тупое оцепенение.
– Освободить место наверху! – проревел Драконус.
Ответом ему были многочисленные крики. «Места нет!» «Не осталось!»
Не обращая на них внимания, Драконус принялся карабкаться вверх по стене из плоти. Лица скалились от боли и гнева, возмущенные глаза широко распахивались, отказываясь верить, руки пытались вцепиться или молотили в него кулаками, но огромный воин не обращал на это ни малейшего внимания. Овраг чувствовал в Драконусе могучую силу, а в каждом его движении – неумолимую решительность, ясно дающую понять: такого ничем не сломить. Благоговение лишило его дара речи.
Они взбирались все выше, и теперь он мог видеть, как сквозь бурлящее сияние урагана несутся в безумной пляске призрачные тени – словно бы весь сумрак этого мира лепился ближе к земле, а здесь, наверху, воздух делался чище и прозрачней.
О том, что фургон под ними ползет и подпрыгивает, теперь напоминало лишь раскачивание стены из тел, в которой при каждом движении влажно хлюпала плоть, да колеблющийся хор ритмичных вздохов и сдавленных стонов. Вертикальная стена наконец