Гостья, закончив писать, посидела еще пару минут и направилась к выходу, оставив скомканную бумажку на столе. Проходя мимо нашего столика, она улыбнулась будто бы своим мыслям, подмигнула Витьке и вышла в дверь. Через полминуты с улицы донесся басовитый рык «Мустанга», свет фар залил площадку перед баром, мотор взревел, и рыжая гостья исчезла.
– Хороша – изрек Игорь, все это время протиравший бокалы за стойкой.
Я молча поднялся, шагнул к столику, за которым она сидела, постоял пару секунд, вдыхая витавший здесь легкий аромат ее духов. На самом деле я не мог решиться взять оставленный ей скомканный листок. Как-то это… глупо. Аааа, какая разница. Я поднял листок, развернул его и прилип к нему взглядом, раз за разом пробегая глазами строчки.
И не то чтоб прямо играла кровь
Или в пальцах затвердевал свинец,
Но она дугой выгибает бровь
И смеется, как сорванец.
Да еще умна, как Гертруда Стайн,
И поется джазом, как этот стих.
Но у нас не будет с ней общих тайн —
Мы останемся при своих.
Я устану пить и возьмусь за ум,
Университет и карьерный рост,
И мой голос в трубке, зевая к двум,
Будет с нею игрив и прост.
Ведь прозрачен взор ее как коньяк
И приветлив, словно гранатомет —
Так что если что-то пойдет не так,
То она, боюсь, не поймет.
Да, ее черты выражают блюз
Или босса-нову, когда пьяна;
Если я случайно в нее влюблюсь —
Это будет моя вина.
Я боюсь совсем не успеть того,
Что имеет вес и оставит след,
А она прожектором ПВО
Излучает упрямый свет.
Этот свет никак не дает уснуть,
Не дает себя оправдать ни в чем,
Но зато он целится прямо в суть
Кареглазым своим лучом.
(Вера Полозкова, Маленький рок-н-ролл)
Как странно. Она словно бы обо мне. Или нет. Непонятно. Я аккуратно сложил листок вчетверо и убрал в карман.
– Поехали, парни, домой пора. Игорь, я вернусь через часок.
– Да отсыпайся, я поработаю.
Я отрицательно покачал головой, Игорь махнул на меня рукой и по пятому кругу взялся за бокалы…
Притомившиеся за день пацаны дремали на заднем сиденье, сбившись в кучку, словно воробьи на морозе. Витька рядом со мной упрямо таращил глаза в темноту, разрезаемую светом фар.
– Чего не спишь?
– А она красивая.
– Кто?
– Ну эта, рыжая.
– Красивая.
– А что она вам написала?
– Глазастый – я хмыкнул. – Она не мне, она вообще написала.
– А что?
– Вот же ты любопытный – я искоса глянул на Витьку, но тот только простодушно улыбнулся:
– Так