Деревенский скот пасли по очереди, в основном мальчишки-подростки, если таковые имелись в семье. Вот и я гоню мычащее пестрое стадо в большое поле с перелеском. Босые ноги давно привыкли к колкой траве. Лапти из бересты перекинуты на веревочке через плечо – берегу. Они новые, жалко.
Проходит длинный летний день, в небе жарит яркое солнце, нет ни тучки, ни облачка. И животных, и меня уже закусали слепни, отбоя от них нет. Пора домой, начал собирать стадо. Не пойму: что-то случилось с коровами, как взбесились, с ума сошли. Бегу за одной – она от меня. Бегу за другой – она от меня, только хвосты крутят. Перелесок-то всего ничего, а все стадо разбежалось в разные стороны, хоть плачь. Шарахаются от меня, как от чумного. Собрать никак не могу. Бегал-бегал за ними, ноги все сбил, падал несколько раз, запнувшись за кочки. Еле-еле собрал своих буренок и погнал домой. Вот и наша деревня. Стадо громко мычит, коровы чувствуют запахи домашнего стойла и скорой дойки. Бредут по улице, позвякивая колокольчиками и помахивая хвостами, а навстречу своим любимицам уже выходят, спешат хозяйки: «Дочка! Дочка! Доченька…», «Краснуха, Краснуха…», «Пеструха, Пеструха…».
А у старого барака сидит на земляной завалинке древняя сморщенная старушка, бабка Марфа, смотрит на меня и смеется беззубым ртом. Шамкает: «Как уж я смеялась-то над тобой, Мишанька. Как ты, Мишанька, за коровушками-то бегал, как спотыкался, как падал-то. Уж посмеялась-то я. Это я тебе, Мишанька, сделала, пошутила над тобой. Но ты, Мишанька, на меня не сердись и меня не бойся, я ведь просто посмеялась. Я знаю, что ты, Мишанька, хороший мальчик!» И все как-то интересно говорит, не Мишенька, а Мишанька. Какое там «не бойся». Аж жутко стало, забоялся я, да еще как. Бабка эта считалась деревенской колдуньей, ее все побаивались. Как бы не сделала что плохое. Да и как она могла видеть меня, вот загадка. Никуда дальше этой завалинки она, по старости лет, давно уже не ходила. Чудеса прямо какие-то. Страшно. Потом долго старался обойти эту самую завалинку стороной. На всякий случай, боялся.
Днем мы, ребятня, загорелые на солнце как головешки, прыгаем с высокого берега в теплые воды реки Кисти, загораем у костра. Помогаем родителям в огородах, где растет основной деревенский продукт пропитания – картошка, а также лук, морковь, капуста, свекла, огурцы и помидоры в примитивных парниках и прочие огородные овощи. Парники тогда были в виде выкопанных в земле небольших прямоугольных углублений с заложенным туда горячим навозом и покрытых сверху каким-то домотканым материалом вроде половиков. Укрывали их при прохладной погоде