Звенящая тишина. Перед колыбой и дальше, валялись разбросанные тела, по тропинке вниз, заполошно мчались, с пустыми седлами, кони.
Из жилья вышел с дымящимся «дегтярем» в руках, смуглый лейтенант, за ним, капитан и несколько автоматчиков; с флангов появилось еще два отделения бойцов с малиновыми погонами.
Они оцепили поле боя, капитан с лейтенантом прошли внутрь и осмотрели убитых. Те были в самых разных позах: одни на спине, другие на боку или скрюченные. На побелевших лицах застыли отчаяние отчаянье и ужас. У раскинувшего руки сотника, оба останавливаются.
– Поднимайся, мразь, – процедил капитан. – Быстро!
Тот встал на ноги, подняв руки.
– Швец, – обернулся назад лейтенант. – Уведи его.
Один из бойцов подошел, толкнул прикладом в спину, – пшел!
Лежащих рядом эсбиста с полицаем, прошила пулеметная очередь, из ран еще текла кровь, их миновали. Кроме притворившегося мертвым главаря, обнаружили четверых раненых. Оказав помощь, тоже увели.
Затем офицеры вернулись к колыбе, приказав собрать оружие и документы. Там, присев на тесаное бревно у входа, вытянув ноги, закурили. Капитан был старшим оперуполномоченным областного управления НКВД, лейтенант командовал приданными для операции бойцами.
– Может, шлепнем, того борова, что при погонах, капитан? – затянулся папиросой лейтенант. – Чую, матерый зверюга.
– Угадал (пустил носом дым оперативник). Мы за ним шестой месяц гоняемся. А знаешь, какой имеет псевдоним?
– Нет.
– Журавель.
– Почему так?
– Любит вешать людей на рычагах колодцев. Только шлепнуть, никак нельзя. Много знает.
– Думаешь расскажет?
– У нас да, можешь не сомневаться.
Из колыбы появился старый гуцул, несший в руках две глиняных чашки с кислым молоком, – угостил офицеров. Пока они пили, подошел к сотнику, минуя часового, и пристально взглянул в глаза. Тот отвел свои в сторону.
Затем, вернувшись, рассказал о том, что случилось накануне. Лейтенант побледнел, а затем, бросился к Журавлю, сбил кулаком с ног и начал охаживать по ребрам сапогами.
– Остынь, – оттащил его капитан, и старику, – веди нас. Вскоре из ближнего леса, угрюмые бойцы принесли завернутое в плащ палатку тело.
На следующее утро в областном управлении НКВД состоялся допрос сотника. Управление размещалось в здании, которое в период оккупации занимало гестапо.
В его подвальном этаже, в кабинете без окон за столом сидел следователь, в гражданском костюме и очках, похожий на бухгалтера, просматривавший какие-то бумаги, напротив, на табурете, угрюмый сотник, а позади, белобрысый крепкий боец в гимнастерке без пояса.
– Значит так, Журавель, твои подельники уже все рассказали (продемонстрировал следователь документы). Но меня интересует твоя настоящая фамилия и автобиография.
– Я их забыл, – исподлобья взглянул на него бандеровец.
– Алкснис,