Обе стороны не уступали друг другу в безжалостности. Вьетминевцы казнили деревенских старост, которые отказывались им подчиниться, перед этим подвергая их зверским пыткам и заживо хороня на глазах у сельчан. Один вьетнамец вспоминал, как однажды в его деревне вьетминевцы убили вьетнамского солдата, служившего во французской армии. Потом один из партизан пошел в соседний дом, взял там плоскогубцы и выдернул у убитого изо рта золотые зубы. «С тех пор я видел много трупов, обезглавленных, расчлененных, выпотрошенных, даже со снятым скальпом, но не было ничего более отвратительного, чем вид того партизана, который держал в руке два золотых зуба и радостно улыбался»[50]. Вьетнамцы, чье общество имело давнюю традицию тайных организаций, легко приспособились к партизанской и подпольной жизни.
Французские войска получили фактически карт-бланш на использование огневой мощи и делали все что хотели. В своей книге Норман Льюис описал первый полет в Сайгон: рядом с ним в самолете компании Air France сидел полковник Иностранного легиона, который внимательно вглядывался в простиравшуюся внизу дельту Меконга. Судя по всему, эта местность была ему хорошо знакома. Когда они пролетали над скоплением хижин на высоте около 600 м, Льюису показалось, что вся деревня словно курится струйками ладана. Только спустя мгновение он осознал, что это горят дома. Внизу суетились крошечные фигурки людей. Его сосед лаконично заметил: «Операция». «Было очевидно, что всем своим существом он находился там, внизу, – писал Льюис. – От его усталости не осталось и следа. Вдохнув фимиама жертвоприношений, он словно вновь обрел силы. На наших глазах совершалось насилие, но мы, пассажиры, наблюдали за ним отстраненно, словно за событием давнего прошлого. Можно представить, как легко было французским летчикам сбрасывать бомбы на мирные деревни»[51].
Жестокость французов отчасти была обусловлена их привычкой к расовому доминированию, отчасти тем фактом, что многие крестьяне, даже если не брали в руки оружие сами, знали, где скрывается враг, на каких дорогах собирается устроить засады, где разместил ловушки для неосторожных. Французы и их союзники – южные религиозные секты Каодай и Хоахао с внушительными собственными армиями – в среднем уничтожали по пять мирных жителей за каждого своего погибшего. В ноябре 1948 г. они устроили резню в деревне Мичать в центральной провинции, убив более 200 вьетнамских женщин и детей, однако этот факт не признается современными французскими историками[52]. После устроенной вьетминевцами засады, в которой погибло несколько основателей Хоахао, «люди из Хоахао хватали всех, кого подозревали в поддержке Вьетминя, связывали их веревками по несколько человек и бросали в реки»[53], писал историк Бернард Фолл. «Связки утопленников плыли по рекам,