– Ты не можешь этого знать, – глядя в землю, сказал Эшу. Улыбка Нана стала почти сожалеющей.
– Идём, малыш, – сказала она. И закрыла глаза.
Через мгновение они снова были на набережной. Луна побледнела, небо стало перламутровым, и над крышами города уже расходилось сияние. Море лежало ровное, гладкое, как зеркало. Над ним кричали чайки. Со стороны порта послышался пронзительный гудок буксира. Нана присела на влажный от росы парапет. Эшу, стоя рядом, напряжённо смотрел в её лицо.
– Ты глядишь не туда, – не открывая глаз, сказала Нана. – Сейчас проснётся Эва.
Эшу повернулся. Лодка у кромки волн была вся залита золотисто-розовым светом. Растрёпанная, вся в свалявшихся кудряшках голова девушки поднялась из неё. Потягиваясь, Эва села на дне лодки, сонно огляделась. Вполголоса позвала:
– Эшу… Эшу!
Никто не отозвался. Эва подождала немного. Затем улыбнулась, пожала плечами. Потянулась за своим рюкзаком, достала из него слегка помятый блокнот и огрызок карандаша. Пристроив блокнот на колене, принялась набрасывать облака над морем и голубой парус рыбачьей лодки, идущей с Итапарики. Она работала сосредоточенно, увлекаясь с каждой минутой всё больше, терпеливо отбрасывая за спину спутанные волосы. Эшу не сводил с неё глаз. Его коричневое, некрасивое, большеротое лицо не выражало ничего.
Закончив рисунок, Эва некоторое время рассматривала то, что получилось. Затем убрала блокнот с карандашом в рюкзак, закинула его на плечо, сунула ноги в шлёпанцы и не спеша пошла к выходу с пляжа. Вскоре её кудряшки и белое платье мелькали уже на Авенида Океаника. Она не оглянулась.
– Вот и всё, малыш, – негромко сказала Нана. – Через два часа Эвинья будет в аэропорту. О тебе она даже не вспомнит. Оставь в покое мою дочь – и я обещаю взамен не трогать Йеманжу[8]. И всю вашу семейку.
– Ты не тронешь больше мать? – глядя в светлеющее небо, спросил Эшу. – И братьев? Твоё слово, Нана Буруку?
– Да, моё слово, – медленно сказала Нана. – Мало чести мне играть с вашей бандой выродков. Это иногда забавно, не скрою, – но выгоды ни-ка-кой! Я больше не встану на пути Йеманжи. И хочу, чтобы вы не лезли в мои дела. Особенно твой старший брат Огун[9].
– С Огуном я ничего не смогу поделать, – усмехнулся Эшу. – Но за Эвинью больше не беспокойся. Ты предложила выгодную сделку. Мне это подходит. Всегда к твоим услугам, тётушка!
Он приложил два пальца к бейсболке, улыбнулся и, глубоко засунув руки в карманы, зашагал прочь.
Оставшись одна, дона Нана удовлетворённо улыбнулась и пошла к машине. Оказавшись в двух шагах от своего БМВ, она сунула руку в сумочку, ища ключи… и вдруг растерянно выругалась.
Сумка оказалась пуста. Ни ключей от машины, ни