Воспоминание об их счастье ножом резануло по сердцу, и из глаз моих потек беззвучный крик.
Дверь была открыта, как всегда. Он уже давно ее не запирал. В нос мне тут же ударил тяжелый запах. Я сделал два коротких шага и посмотрел вперед.
Там была лишь темнота и холод. Я протянул руку и погрузил ее во мрак, настолько густой и тяжелый, что пальцы мои тут же стали липкими.
– Здравствуй, Марк, – прошептал я, и дверь за мной закрылась почти беззвучно. – Выйди ко мне, пожалуйста.
Темнота сгустилась еще больше, и теперь я не видел уже вообще ничего. Однако зрение мне сейчас было и не нужно. Я чувствовал его присутствие и его тяжелый запах.
– Время настало, – сказал я, стараясь усмирить рвущееся из груди сердце. – Я нашел того, кто сможет помочь.
– Очередная ложь, – усмехнулась темнота. – Даже уже не знаю, кому ты врешь, себе или мне.
– Клянусь жизнью твоей дочери, что сегодня все кончится, – спокойно сказал я.
Он вцепился мне в горло так быстро, что я не успел бы его остановить, даже если бы и хотел.
– Это слишком даже для тебя, – прошипел Марк, и его хватка на моем горле стала совершенно ледяной.
– Ты знаешь меня лучше, чем кто-нибудь еще, – прохрипел я, не стараясь освободиться. – Когда я в последний раз клялся?
– Никогда, – проворчал Марк, разжимая пальцы.
– Вот именно, – тяжело дыша выдавил я. – Он тот, кто нам нужен. Он поможет освободиться.
– Надеюсь, ты прав, – темнота отдалилась от меня и исчезла, стертая светом дешевой лампочки.
Марк был одет все в ту же застиранную рубашку защитного красного цвета и подслеповато щурился, потирая дряблые от пьянства веки. Мы смотрели друг на друга, словно двое слепцов, пытающихся понять, кто же на самом деле стоит перед ними.
– Пойдем со мной, – сказал я и, повернувшись к выходу, выключил свет.
Через полчаса мы снова смотрели с Андреем друг на друга, но на сей раз ему приходилось сверлить взглядом не только меня, но и Марка, сидящего от меня по левую руку.
– Удивительно, – спокойно сказал Андрей. – Я был уверен, что вы лжете мне, но это… Может, расскажете, чем я могу помочь в этом случае?
– В тот вечер я пришел домой очень поздно, – голос Марка пробивался сквозь тишину, словно лодка, плывущая против течения. – И я не от любовницы, там, или из бара… просто отработал смену и домой к жене и ребенку. Глупо, но даже сейчас немного обидно. Многие думают, будто если задержался, потому что подонок, и случилось страшное, от этого только хуже. А я вот так не думаю. Грязь – это защитная оболочка для души, сквозь нее не пробьются ни слезы, ни крики.
Марк перевел взгляд на Андрея, потом на меня и слегка улыбнулся.
– Дверь была закрыта, – продолжил он все тем же потусторонним голосом, – он ведь не вломился,