Когда все расселись, юная писательница приготовилась обратиться к ним с краткой речью, в которой собиралась изложить сюжет пьесы и донести до будущих исполнителей мысль о том, сколь волнующим событием должно стать их завтрашнее выступление в библиотеке перед взрослой аудиторией. Но Пьеро перехватил инициативу, заявив:
– Ненавижу пьесы и все, что с ними связано.
– Я тоже, – подхватил Джексон, – и еще переодевания.
За обедом всем объяснили, что близнецов можно различать по ушам: у Пьеро на мочке левого уха не хватало треугольного кусочка, вырванного собакой, которую он мучил, когда ему было три года.
Лола с полным безразличием смотрела в сторону. Брайони удивилась:
– Как можно ненавидеть пьесы?
– Они просто повод, чтобы покрасоваться, – объяснил Пьеро и пожал плечами в знак того, что это очевидно.
Брайони вынуждена была признать, что в его словах есть резон. Именно поэтому она как раз и любила пьесы, по крайней мере собственную; все должны были обожать ее. Глядя на мальчишек, под чьими стульями образовались лужицы, вода из которых уже начала просачиваться в щели между половицами, она понимала, что они никогда не разделят ее честолюбивых устремлений. Тем не менее Брайони постаралась смягчить свой тон:
– По-твоему, Шекспир просто хотел покрасоваться?
Пьеро бросил тревожный взгляд на Джексона. Воинственная, как казалось Пьеро, фамилия была ему смутно знакома, от нее попахивало школой и взрослой самоуверенностью, но близнецы всегда черпали смелость во взаимной поддержке.
– Конечно, это все знают, – сказал он.
– Вот именно, – подтвердил Джексон.
Лола посмотрела сначала на Пьеро, а потом перевела взгляд на Джексона. В семье Брайони миссис Толлис никогда не приходилось обращаться одновременно к обеим дочерям. Теперь Брайони поняла, как это делается.
– Вы будете участвовать в спектакле, а то получите по затрещине, после чего я все расскажу родителям, – пообещала она.
– Если ты дашь нам подзатыльники, то это мы все расскажем родителям.
– Вы будете участвовать в спектакле, или я расскажу родителям.
Несмотря на то что возможность наказания обсуждалась, это ничуть не снижало его опасности. Пьеро закусил нижнюю губу и стал сосать ее.
– Почему мы должны это делать? – В вопросе слышалась уступка.
Лола, взъерошив его мокрые волосы, объяснила:
– Помните,