И Кег запил.
Потом прочно сел на кокаин и именно тогда растерял последних дружков и последнюю надежду вернуться к распилу пирога. Затем сообразил, что тонет, и попытался соскочить, переехал к родственникам в Германию, лёг в клинику, но вернулся на «снег», едва распрощавшись с врачами. Путешествие на историческую родину закончилось истерикой с битьём посуды в берлинском ресторане, унизительной проверкой на наркотики и депортацией.
Тем не менее Кег соскочил. То ли пребывание в наручниках подействовало, то ли мрачный питерский климат внёс свою лепту, то ли сила воли проснулась – решающий фактор неизвестен, но кокаин остался в прошлом. Альфред поселился в трехкомнатной квартире на Итальянской, за копейки купленной в начале девяностых, когда русская недвижимость не стоила ничего, и затих, как спящий хомячок. В дело, разумеется, не вернулся – слишком много времени прошло, но и не бедствовал: «приватизационные» накопления гарантировали бывшему девятому советнику пятого помощника заместителя начальника отдела департамента имущества безбедную старость. Ненависть же и злобу Кег выплёскивал на страницах блога, а отдушину отыскал в компьютерных играх, видя в скачущем по экрану персонаже себя, здорового и сильного. Альфред считался игроком умным, но жестоким и подлым, симпатии он не вызывал, да и не хотел вызывать. Он шёл в игру не для того, чтобы нравиться, а чтобы жить в ней.
И потому охотно согласился на предложение Ваятеля: задыхающемуся от ненависти калеке стало тесно в цифровой рамке онлайн-программы…
– Ну-с, приступим, – пробормотал Кег, раскладывая на кухонном столе снаряжение.
Впрочем, много времени приготовления не отняли: первым движением Альфред выложил массивные очки, вторым – брелок с крупным чёрным камнем. Выложил и замер, внимательно разглядывая своё волшебное богатство. Не сомнения терзали инвалида, хотя со стороны могло показаться именно так. Нет, отказываться от принятого решения Кег не собирался и твердо знал, что поступит так, как задумал. А паузу взял специально. По той простой причине, что внутри у него всё дрожало от возбуждения, пальцы сводило от желания начать как можно скорее, а губы против воли расплывались в гадливенькой усмешке. Больше всего на свете Кег хотел немедленно приступить к делу, но сознательно сдерживался: исступление, до которого Альфред себя доводил, великолепно оттеняло наслаждение, которое он планировал получить.
При этом он знал, что затягивать тоже не следует, иначе