Молодой бог замолчал; его собратья долго, безмолвно смотрели друг на друга.
– Этого я не слышал прежде, – шепнул Перу на ухо своему товарищу. – Но иногда, когда я смазывал маслом части машин в машинном отделении «Гурка», я думал, так ли уже мудры наши жрецы – так ли мудры. День настает, сахиб. Они уйдут к утру.
Желтый цвет на небе становился ярче, и тон реки изменился, когда исчезла тьма.
Внезапно слон затрубил, словно по знаку погонщика.
– Пусть судит Индра Отец всех, говори ты! Что скажешь ты о слышанном нами? Действительно ли Кришна солгал или…
– Вы знаете, – сказал бык, вставая на ноги. – Вы знаете загадку богов: «Когда Брама перестанет грезить, небеса и ад и земля – все исчезнет». Будьте довольны. Брама еще грезит. Грезы его приходят и уходят, и природа грез изменяется, а Брама еще грезит. Кришна слишком долго ходил по земле, но, несмотря на это, я еще больше полюбил его за переданный рассказ. Боги изменяются, возлюбленный, – все, кроме Одного!
– Да, все, кроме того, который зажигает любовь в сердцах людей, – сказал Кришна, завязывая свой пояс. – Ждать недолго, и вы узнаете, лгу ли я.
– Правда, времени, как ты говоришь, немного. Ступай снова в свои хижины, возлюбленный, и весели молодежь, потому что Брама еще грезит. Ступайте, дети мои! Брама еще дремлет, и, пока он не проснется, боги не умрут.
– Куда они ушли? – сказал пораженный ужасом ласкар, слегка дрожа от холода.
– Бог знает! – сказал Финдлейсон.
Река и острова вырисовывались теперь в дневном свете, и на сырой земле под деревом не было следов копыт или следов обезьяны. Только попугай кричал в ветвях; дождевые капли градом катились с его крыльев, когда он встряхивал ими.
– Вставайте! У нас ноги закоченели от холода. Испарился ли из тебя опиум? Можешь ли ты двигаться, сахиб?
Финдлейсон, шатаясь, поднялся на ноги и встряхнулся. Голова у него кружилась и болела, но действие опиума прошло, и, освежая голову в воде пруда, главный инженер моста у Каши поразился, каким образом он попал на остров, и стал раздумывать, какие шансы для возвращения домой представляет ему день и – главное – как обстоит дело с его мостом?
– Перу, я забыл многое. Я был под сторожевой башней, наблюдая за рекой… А потом!.. Унесло нас течение?..
– Нет. Суда сорвались, сахиб, и (если сахиб забыл об опиуме, Перу не станет напоминать о нем) мне показалось, – было так темно, – что какой-то канат, за который уцепился сахиб, сбросил его в лодку. В виду того что мы оба с Хитчкоком-сахибом выстроили, можно сказать, этот мост, я также сел в лодку, которая въехала, словно верхом на волнах, в мыс этого острова, разбилась и выбросила нас на берег. Я испустил громкий крик, когда лодка оторвалась