Более того, Эвис отнюдь не была уверена, что Джин отличается особой правдивостью. Так, во время разговора за завтраком Джин поделилась своими планами получить работу в универмаге, где тетка ее мужа занимала какую-то административную должность.
– Как ты сможешь работать? Мне казалось, ты ждешь ребенка, – холодным тоном произнесла Эвис.
– Выкидыш, – беспечно бросила Джин. Эвис наградила ее тяжелым, недоверчивым взглядом. – Очень печальная история, – поспешно добавила Джин и, помедлив, сказала: – Как тебе кажется, можно мне попросить еще одну порцию бекона?
Джин, отметила про себя Эвис, преодолевая последний лестничный пролет, практически не упоминает своего мужа Стэнли. Безусловно, и ей самой не мешало бы почаще говорить об Иэне, но всякий раз, как она заводила разговор о муже, Джин тут же пыталась добиться от нее непристойных откровений: «А ты позволила ему сделать это самое до первой брачной ночи?» Или еще хуже: «А ты испугалась, когда в первый раз увидела… ну, ты понимаешь… когда у него встало торчком?» Наконец Эвис оставила попытки с ходу отделаться от Джин. Хотя в одиннадцать все девушки соберутся на полетной палубе, чтобы выслушать приветственную речь капитана, и затеряться в толпе из более чем шестисот женщин будет гораздо проще. Ведь так?
– А тебя вдохновляет перспектива идти на одну из этих лекций? – крикнула Джин, когда они проходили мимо киноаппаратной. – На следующей неделе нам собираются рассказать о некоторых особенностях брака с иностранцем. – Ее голос – уже в который раз за сегодняшнее утро – заглушил и шум двигателей, и передаваемые по громкой связи приказы старшине Гарднеру или дежурным матросам явиться на командный пункт. Эвис сделала вид, что не слышит. – Допускаю, что кто-то, может, и испытывал трудности в первый год, – продолжила Джин. – Но только не я. Ведь мужа вообще со мной не было.
– Команда авианосца «Виктория» сделает все от нее зависящее, чтобы ваша поездка в Соединенное Королевство доставила вам удовольствие… И в то же время вы не должны забывать о том, что вам предоставлена привилегия считаться пассажирами не просто авианосца, а одного из кораблей его величества. И жизнь на борту регулируется правилами внутреннего распорядка.
Маргарет стояла на полетной палубе, в третьем ряду выстроившихся невест, которые сопровождали речь капитана нервным хихиканьем. Надо же, подумала она, он движется так, будто рукава его кителя пришили к туловищу.
Море – искрящая голубая гладь – выглядело на редкость мирным и безмятежным, и палуба, размером с поле в добрых два акра, практически не дрожала. Маргарет украдкой озиралась по сторонам, с удовольствием вдыхая соленый морской воздух и ощущая на коже принесенные морским ветром капельки