Сегодня большинство присутствующих решили обойтись без форменной одежды: женщины надели светлые блузки и цветастые юбки, мужчины – рубашки и брюки с затянутыми на талии тонкими ремнями. Несколько сестер танцевали, одни – просто шерочка с машерочкой, другие, спотыкаясь на замысловатых па, – с оставшимся персоналом Красного Креста и физиотерапевтами. При появлении Одри Маршалл кое-кто остановился, но она кивнула, чтобы на нее не обращали внимания.
– Полагаю, мне следует сделать вечерний обход, – нарочито строгим голосом сказала она, словно ожидая получить слова ободрения от присутствующих в палатке.
– Нам будет не хватать вас, старшая медсестра, – взволнованно произнес лежавший в углу сержант Леви.
Одри Маршалл с трудом разглядела его лицо за поднятыми вверх загипсованными ногами.
– Тебе скорее будет не хватать обтираний мокрой губкой, – под одобрительный смех собравшихся заметил его приятель.
Она прошла по проходу между кроватями, измеряя температуру у заболевших лихорадкой денге и заглядывая под повязки, наложенные на тропические язвы, которые упорно не желали заживать.
Хотя эти выглядели не так уж плохо. Когда в начале года в госпиталь поступили освобожденные из плена индийцы, даже ее стали мучить ночные кошмары. Она вспомнила раздробленные кости, гноящиеся раны от штыков, раздувшиеся от голода животы. Доведенные до нечеловеческого состояния, многие сикхи не давали лечить себя. Они так привыкли к жестокости, что даже в таком жалком состоянии не ожидали ничего иного. А потом медсестры рыдали в своих палатках, оплакивая тех, которых японцы перед отступлением специально перекормили и которые умерли мучительной смертью после первого глотка свободы.
Некоторые сикхи и на мужчин-то были не слишком похожи. Безмолвные и не вполне адекватные, они оказались настолько истощенными, что их легко могла поднять с кровати одна медсестра. Чтобы восстановить полностью разрушенную пищеварительную систему, медсестры неделями кормили сикхов, точно новорожденных: разведенным сухим молоком – каждые два часа, картофельным пюре – чайными ложками, молотым кроличьим мясом и вареным рисом. Сестры прижимали к груди похожие на черепа головы, вытирали им после еды потрескавшиеся губы, пытаясь ласковыми словами и улыбками убедить индийцев, что это вовсе не прелюдия к очередному акту немыслимой жестокости. И постепенно в их запавших глазах загорался огонь узнавания, мужчины начинали понимать, где они находятся и что с ними делают.
Медсестры были настолько тронуты их страданиями, их безмолвной благодарностью, а также тем обстоятельством, что многие годами не получали весточки из дома, что спустя несколько недель даже попросили одного из переводчиков помочь им приготовить блюдо с карри для тех пациентов, кто был в состоянии переварить подобную еду. Ничего особенного, просто немного баранины со