– Простите, вы русские? – зачем-то спросил я.
Впрочем, может, они и украинцы. Ни разу не слышал, чтобы украинцы за границей говорили по-украински, всегда по-русски. Ну, наверное, такие попадались.
– Хай! – поприветствовал меня мальчик, как привык говорить в здешних магазинах.
Мама устало кивнула.
– Хай! – Я помахал ему рукой. – Уезжаете?
– Быстрей бы уже, – вздохнула она, ставя чемодан. – Глебка, никуда не отходи, слышишь! Через полтора часа паром отходит на Бари, наверное, последний.
– В Италию? – удивился я. – Думаете, в Италии будет лучше?
– У меня сестра там живёт. Своё поместье в горах… Да и материк всё-таки.
– Ну да, ну да, – пробормотал я. – Вы уж лучше по набережной город объезжайте, внутрь не суйтесь, похоронных команд не видно, сами понимаете…
– Конечно! Подумайте, может, и вам есть смысл в Италию? Никого там нет?
Я подумал, вспомнив незабвенную Кармелиту из Милана, и сказал просто:
– Увы, никого. Так может, вам помочь надо, а?! Давайте отвезу!
– Спасибо! – улыбнулась она. – У нас есть машина. Что творится… Какое-то безумное оружие, люди умирают, в главном корпусе кошмар, что было! Вы видели тут двух немцев? Какие-то просто ненормальные, мы прятались, люди убегали! Они одного мужчину в столовой избили!
– Да, видел…
– Не знаете, где они сейчас? – спросила она, вглядываясь в темноту пустого холла.
– Знаю, – ответил я. – На пляж улетели.
– Точно, сумасшедшие! В такое время, и купаться! Ладно, пошли мы. Удачи вам!
– И вам счастливо добраться. Пока, Глебка!
Они ушли, а я втащил телегу в холл. Магазинчик справа был цел и невредим, что неудивительно – кому сейчас нужны курортные товары? Взламывать не стали. Немцы сюда или не добрались, или же плюнули загодя – сигареты адептов здорового образа жизни не интересовали, а ликер из кумквата, скажу вам, вещь на любителя.
– Хм… Ехал Грека через реку? Продавал он всем ореку… Вот же как, оказывается! – пробормотал я и решительно шагнул к двери.
Достал из тележки красную фомку.
Где тут у вас, к примеру, футболки висят?
Перегнав «Панду» из подземной стоянки отеля на нижнюю открытую, я взял паузу, неторопливо решая: куда направиться в первую очередь?
Скорее всего, добыча пропитания и питьевой воды в ближайшее время проблем не доставит, магазины пока не выпотрошены, я очень на это надеюсь. Не имея субъективной картины происходящего, я с достаточной точностью мог моделировать, исходя из здравого смысла. Ничего, сейчас прокачусь, и вскоре всё станет ясно.
После двух убийств меня почему-то ничего не терзало. Вообще ничего… Ни печали, ни радости. Никаких рефлексий. Оказывается, можно убить человека, если ты внутренне к этому готов. А я что, был готов? Страшно! Однако ещё страшней умереть самому. Можно убить, можно – и никакие кровавые мальчики не будут драть тебе веки. Тяжёлый это вопрос, сложнейший, даже фоном рассуждать