– Отродье сатаны! – прохрипел тот. – Твари, которые пьют нашу кровь и пожирают наших младенцев!
– Но мы же никого не убили и не обескровили, – возразил Демир-паша. – И вообще вели себя мирно, разве не так?
– Убили бы, если бы мы вас не остановили и не прогнали прочь из города! – уверенно заявил пленник. – Да вы на себя посмотрите! С такими мерзкими рожами, когтями и клыками вы пытались говорить с нами о мире и дружбе! Мы что, по-вашему, идиоты, чтобы верить подобному?! – И снова залепетал: – Господи, прости мне мои прегрешения! Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной!..
– Клыки и когти? – переспросил я по-арабски шейха. – О чем это он? И что не так с нашими лицами? Про свое не скажу, но с вашим все в полном порядке, будьте уверены.
– С вашим тоже, – ответил аль-Наджиб. – Однако я, кажется, начинаю догадываться, в чем тут дело. – И продолжил дознание: – Когда на ваш город впервые напали вампиры? Говори правду, смертный, и мы оставим тебя в живых!
– В живых?! – взвизгнул горожанин и нервно хохотнул. – Никто не выживает после того, как попадает к вам в плен! А те, кто порой возвращаются оттуда, заражены вашей гнилью и жаждой крови! Почему ты спрашиваешь меня об этом, чудовище? Неужели ты не в курсе того, сколько длится наша война? Четыре месяца! Четыре долгих месяца вы истребляете наш народ! Но вы забыли – на нашей стороне Бог! И он не оставит Паркдейл, так что даже не надейтесь!
– Как вы поступаете с теми, кто возвращается от нас? Их вы тоже истязаете и распинаете на крестах?
На сей раз пленник помедлил с ответом – не иначе, этот вопрос поставил его в тупик.
– Конечно, вам бы очень хотелось, чтобы мы убивали не только вас, но и друг друга! – презрительно скривив лицо, вновь заговорил он. – Однако мы не чудовища! Своих мы не трогаем. Мы их изолируем и заботимся о них, как принято заботиться о заразных больных! Да что там – мы даже пощадили кое-кого из ваших!
– И зачем вы их пощадили? – осведомился шейх.
Горожанин опять замешкался. Его глаза растерянно забегали, а нижняя челюсть задрожала. Он явно смекнул, что сболтнул лишнее, и теперь отчаянно гадал, как быть: умолкнуть или продолжать отвечать на наши вопросы. Пусть он не верил, что мы его пощадим, но, видимо, в нем все еще теплилась надежда на лучшее. А упрямство жертвы не способствовало благодушию ее палачей.
– Затем, чтобы испытывать на вас наше оружие! – выпалил он, не переставая дрожать. Крест в его руке ходил ходуном, отчего казалось, будто он хочет осенить нас крестным знамением, но у него это никак не получается. – А если среди вас еще остались те, чья душа для Господа не окончательно потеряна, то мы стараемся ее всячески спасти! Стараемся, даже несмотря на то, что вы сами этому упорно сопротивляетесь!
– И где вы держите всех тех, кто одержим дьяволом? – поинтересовался я.
– Можешь пытать меня, сатанинское отродье, но я не выдам тебе эту тайну! – отважно заявил пленник. – Ни за что!