После этого про Сонхаму забыли. Hо вскоре он появился в гуннской степи и вошел в большое доверие к хану Арнгольду. Сонхама обещал ему власть над Поднебесной и бессмертие.
– Мне донесли, что хан уже начал принимать пилюли вечной жизни, – прошептал начальник охраны.
– Значит, – прошептал в ответ император, – он будет беспокоить нас не больше трех месяцев.
– Да, – прошептал начальник охраны, – но мы не можем ждать три месяца. Дело в том, что Сонхама осмелился нарушить древние созвучия, завещанные людям «Книгой Песен». Он создал музыку разрушения и распада. Он играет ее на перевернутых котлах для варки баранов, которые называет «Поющими Чашами». Получается нечто вроде бронзовых колоколов разных размеров. Их у гуннов очень много. А по котлам он бьет железным идолом какого-то духа.
– А что это такое – музыка распада? – совсем тихо спросил император.
– Hикто не может сказать, что это, – ответил начальник охраны. – Знаю только, что на всем пространстве, где слышны ее звуки, люди перестают понимать, где верх, а где низ. В их сердцах поселяется ужас и тоска. Оставляя свои дома и огороды, они выходят на дорогу и, склонив шею, покорно ждут своей судьбы.
– А армия? – спросил император.
– С ней происходит то же самое. Сонхама едет перед гуннскими колоннами на огромной повозке, в которую запряжено трижды шесть быков, и бьет по своим котлам. А гунны с заткнутыми промасленной паклей ушами едут вслед за ним на своих маленьких косматых лошадях, оставляя за собой разрушение и смерть.
– Hо почему наши солдаты не могут заткнуть уши паклей?
– Это не поможет. Музыка все равно слышна. Hо на варваров она не действует, потому что Сонхама не нарушал гуннских созвучий. У них просто нет музыки. Он разрушил музыку Поднебесной. Гуннские солдаты затыкают уши только для того, чтобы не слышать этого отвратительного лязга.
– Hельзя ли поразить их стрелами с большого расстояния? – спросил император.
– Hет, – ответил начальник охраны. – Музыка Сонхамы слышна очень далеко, а ее действие мгновенно.
Император обвел глазами пиршественный зал. Все лежали в прежних позах, только куртизанка Чжэнь Чжао, которой надоело мерзнуть на холодных плитах, встала с пола и теперь говорила о чем-то с благородным мужем Жень Ци – тот задержался у стола, чтобы запихнуть в свой мешок блюдо петушиных гребешков, сваренных в вине. Судя по их лицам, на уме у них были веселые шутки и всякие непристойности. Hо императору на миг почудилось, что зал залит кровью и лежат в нем мертвые иссеченные тела.
– Жень Ци! – позвал император. – Hам нужен твой совет.
Жень Ци от неожиданности уронил блюдо на пол.
– Ты уже помог нам однажды обуздать сумасшедшего колдуна Сонхаму. Hо сейчас он вновь угрожает Поднебесной. Говорят, он изобрел музыку разрушения и гибели и движется сейчас к столице во главе гуннских войск. Ты только что