Раздался телефонный звонок, и так как все аппараты, кроме одного, были переключены на секретаря, генерал поднялся, прошел к своему столу и снял трубку.
– Турилин.
– Здравствуйте, Константин Константинович.
Турилин узнал голос, но не хотел, чтобы присутствовавшие знали, с кем он говорит, и ответил:
– Добрый день.
– Совещание?
– Небольшое.
– Ну что, генерал? Вчера за здравие, сегодня за упокой?
Звонил заместитель министра, но Турилин счел возможным не ответить на столь риторический вопрос.
– Понимаю, жизнь не гладкая, в полосочку. Но ваш Гуров становится однообразно утомительным. Я не собираюсь учить вас, генерал, но полагаю, что вас заслушают на коллегии министерства. Продумайте ситуацию и накажите героя примерно. Я неоднократно слышу эту фамилию и изрядно от нее устал.
– Разрешите вопрос? – тихо спросил Турилин.
– Разрешаю. – Замминистра рассмеялся. – Не сердись, Константин Константинович. Тебе же отлично известно, что положение обязывает. Я говорю то, что должен сказать.
– У меня служат офицеры, фамилии которых не знаете не только вы, но даже я подзабыл. Они служат по тридцать лет и безвестными уходят на пенсию.
– Хорошо, хорошо. – Замминистра вздохнул. – Поступай как знаешь, я тебя предупредил.
Гуров к разговору не прислушивался, но понимал, что беседуют о нем. Он разглядывал Потапова, который сосредоточенно изучал сцепленные в замок пальцы, вспоминал, как генерал стоял на коленях в талом снегу, и подумал, что если девочки завтра не вернутся, то он, подполковник милиции Лев Иванович Гуров, этого человека убьет. Вся история в роще со стрельбой камуфляж, он никогда не толкнет Сергачева на убийство. Гуров убьет эту сволочь своими руками.
Потапов поднял глаза, встретился с Гуровым взглядом. Гуров коснулся кончиками пальцев виска, затем взглянул на часы.
Орлов вздрогнул, быстро взглянул на Гурова, затем на Потапова.
«Вот сволочь, – подумал Гуров о своем начальнике и друге, – у него необыкновенное верхнее чутье». Гуров пододвинул к себе массивную сверкающую пепельницу и начал бессмысленно ее крутить. Он чувствовал на себе пытливый взгляд Орлова, но головы не поднимал, как бы признавая свою вину, да вот только не объясняя, в чем же именно она состоит.
Турилин занял свое место и сказал:
– Да курите вы, черт бы вас побрал. – Он оттянул пальцами тугой воротничок рубашки. – Лев Иванович, плесни мне, пожалуйста, боржоми.
Гуров