– Да она бомжиха, не видишь, что ли? – шумели вокруг. – Делать тебе нечего, Адъян? Чего ты с ней разговариваешь?
Но узкоглазый Адъян был настойчив, и Чуне ничего не оставалось, как признаться, что никакого дома и никаких родителей у нее нет, она живет на улице и на стройку забралась погреться, потому что уж очень холодно спать на улице, и поискать хоть какой-нибудь еды. А сейчас она уйдет, честно, уйдет, только, пожалуйста, дяденьки, не зовите ментов, не отдавайте ее им! Все, что хотите, для вас сделаю, только не к ментам! И Чуня заплакала, плакать, когда это нужно, она всегда хорошо умела, еще в приюте научилась.
Пока Чуня говорила, толпа вокруг нее росла. Подбежало и несколько женщин, и одна из них – молодая, невысокая, с черной косой – вдруг обняла Чуню, прижала к себе и начала гладить по голове. От этой неожиданной ласки Чуня разревелась уже совершенно по-настоящему. А у рабочих тем временем разгорелся из-за нее жаркий спор. На том, чтоб позвать ментов, к счастью, никто не настаивал, видно, совсем не жаждали обитатели стройки лишний раз встречаться с полицией. Но одни рабочие хотели прогнать Чуню взашей да и успокоиться, а другие ее жалели и предлагали сначала хотя бы накормить. Тут появился усатый дядька с грозным голосом, который, видимо, был у них самым главным, спросил, в чем дело, ему показали на Чуню и объяснили. И черноволосая девушка, которая все еще обнимала ее, сказала:
– Можно вона тут трохи поживе? У нас все одно место в бытовке пустуе. А ей совсем негде переночувати…
– Да ты что, Мария, с ума сошла, что ли? – заорал усатый дядька. – Как я могу ребенка на стройку пустить? Этого никак нельзя!
– А шо, на вулицю дитину можно вигнати? – всплеснула руками девушка.
А узкоглазый Адъян вышел вперед и стал говорить дядьке, что у них у многих есть дети, и каждый из этих детей может однажды лишиться родителей и крова. Неужели этот самый дядька хотел бы, чтоб с его детьми поступили так, как он хочет поступить с Чуней?
Усатый дядька послушал его, послушал, да и махнул рукой: «Делайте, что хотите! Только чтоб под ногами не путалась. А то случись с ней чего – мне ж отвечать». И тогда девушка с косой потребовала, чтобы Чуня дала слово, что к строящемуся зданию и близко не подойдет, дальше бытовок ни на шаг. Это Чуня легко пообещала. Ее, в отличие от благополучных домашних детей, сама стройка, с ее грязью и грохотом, не интересовала совсем. Ей бы только погреться да перекусить что-нибудь.
Так Чуня и поселилась на территории «Неваляшки» и впервые в жизни почувствовала себя счастливой. Еще бы, ведь теперь она спала не просто в тепле, а на настоящей кровати – на втором этаже нар над Маричкой. Отныне Чуня досыта ела целых три раза в