Наверное, так правильно: выживают сильные.
Так появилась Хильда.
Она, конечно, не разговаривала с Торой, как это было в книге. И никогда не занимала разум полностью, спасая Тору от мира, но все равно помогала советами.
Хильда не видела кошмаров о смерти родителей. Не дрожала, заслышав шаги за дверью. И в отличие от Торы, наверное, была способна себя убить. Например, если бы ее снова позвали к королеве.
Хильда умела слушать и запоминать. Не пряталась от Макэйо, но учила Тору вести себя так, чтобы он оставался доволен. Возможно, именно благодаря Хильде Макэйо не бросил Тору потом, когда она стала слишком взрослой для него. Макэйо завел себе новую любимицу, а Тора осталась среди редкостей. Это была спокойная жизнь, и Хильда исчезла.
Тора думала, что насовсем, но ошибалась: в этом доме она вновь стала нужна.
Хильда умеет выживать.
Она просыпается среди ночи за мгновение до того, как в замке повернется ключ. Хильда скатывается на пол и прячется под кровать, прижавшись к полу. Она не позволяет кричать, но молча проглотит пыль и закусывает до боли пальцы. Боль делает Хильду сильней.
Хильда знает, что те, кто приходят в комнату, лишь делают вид, будто не замечают Торхилд. Ее убежище ненадежно, но это – часть игры.
Им нужен страх.
И Тора боится.
Шагов. И скрипа двери. И тени, что ложится на порог. Запаха лимона, который перебивает все прочие запахи, и Тора при всем желании не сумеет узнать ночного гостя… впрочем, их ведь много. Иногда двое. Трое. Или даже как-то четверо, в самый первый раз, когда она еще не знала, что нужно прятаться.
Она проснулась оттого, что на лицо положили подушку. Тора попробовала вывернуться, но оказалось, что ее руки и ноги держат. И кто-то шепотом отсчитывает секунды:
– Двадцать один… двадцать два…
Тора задыхалась и рвалась. А Хильда приказала успокоиться и прекратить сопротивление. Те, кто пришли, не посмеют убить, но чем больше Тора дергается, тем хуже ей будет.
И оказалась права: стоило замереть, как подушка исчезла.
– Зря ты не умерла, потаскуха, – сказали ей, наклонившись к самому уху. – Смотри, еще раз застанем в кровати, и ты пожалеешь, что на свет родилась…
Она уже жалела.
– А вздумаешь пожаловаться, подумай, кто ты такая. Потаскухе не поверят…
Тора все равно хотела рассказать про тех четверых, про подушку, про то, что она не спала до рассвета, глотая слезы. И про навязчивый лимонный аромат. Но Хильда велела молчать: даже если Торе поверят, то райгрэ вряд ли захочет ссориться со стаей. Они же, не желая напрямую нарушать приказ, не причинят Торе непоправимого вреда. И надо жить на грани.
Пока.
Хильда отыщет выход.
Ей нужно осмотреться. Разобраться. Решить.
Хильда знала бы, что делать, если бы райгрэ оставил Торхилд при себе. Возможно, он передумает, и тогда положение Торы изменится. Возможно, он не передумает, и тогда Торе лучше будет уйти. Но прежде чем уходить, она должна подготовиться.
У нее имеется доступ к продуктам, оружию,