Допрос же свидетелей окончательно все запутал. Их показания были так противоречивы и нелепы, что в этот день я сделал еще одно открытие: нигде и никто так не врет, как свидетель в суде.
А несовершеннолетний свидетель Васятка Морозов насмешил меня, растрогал, вогнал в пот. Мне представлялся Васятка озорным веснушчатым курносым мальчонкой. И я был очень удивлен, когда около стола появился белобрысый верзила в огромной лохматой шапке из заячьей шкурки.
– А шапку-то перед судом надо снимать, – заметил я.
Васька стащил с головы шапку, подержал в одной руке, потом в другой, спрятал за спину.
– Сколько же вам лет?
Васька мгновенно нахлобучил шапку на голову, но, опомнившись, опять поспешно снял ее, зажал в руках и растерянно замигал. Я повторил вопрос. Васька уронил свою шапку, торопливо схватил и спрятал за спину. Я понял, что все внимание у свидетеля сосредоточено на шапке, она мешает ему не только думать, но даже мало-мальски соображать. Я приказал Ваське положить шапку на скамейку. Но это не привело к лучшему. Без шапки он совсем растерялся и, растопырив руки, как затравленный зверек, смотрел на меня ошалелыми от страха глазами.
– Василий Морозов, сколько вам лет? – в третий раз спросил я.
Васька глотнул воздух и выпалил:
– Не знаю… – и, испугавшись своего голоса, густо покраснел и поддернул ладонью нос.
– Как же ты не знаешь, сколько тебе лет?
Теперь у Васьки покраснели шея и уши, и он, набычившись, буркнул:
– Сколько нам лет, не знаю. А мне шешнадцатый.
Я понял, что говорить с Васькой на «вы» – только зря терять время.
– Ты знаешь эту собаку?
Свидетель радостно кивнул головой.
– Чья же она?
– Дяди-Петина.
– Какого?
– Да вот этого, – и Васька ткнул пальцем в сторону Сухореброва.
– Почему ты так утверждаешь?
– Не знаю.
– Фу-ты, черт возьми, – прошептал я и почувствовал, что меня начинает трясти, но сдержал себя и спросил как можно мягче: – Вы раньше видали ее у Сухореброва?
– Видали.
– Кто «видали»?
– Да я.
– Так бы и говорил, что видал, – процедил я сквозь зубы, злясь не столько на свидетеля, сколько на себя, на свои вопросы, на свое неумение вести допрос. – Когда ты ее видел?
– Давно, – ответил Васька и от себя добавил: – Я тогда еще с ней играл.
Это проливало кое-какой свет, и я обеими руками ухватился за наивное Васькино признание.
– Как же ты с ней играл?
Васька широко и глупо заулыбался.
– Положу на спину и давай брюхо щекотать, а она визжит и кусается.
– А