В них я вновь вижу городскую стену, ворота, близкие, но такие недостижимые, стражника, бегущего навстречу. И слышу выстрел, который дробится эхом. Я чувствую толчок и удар. Удивление Кайя. И его боль. Во снах я вновь боюсь не успеть добраться до храма.
Алый цветок поднимается над городом.
И гаснет.
Кайя уходит, а я остаюсь в темноте.
Сны возвращают меня в замок, в Кривую башню, которая оказывается в кольце осады. И вновь, как много лет тому, между мной и Советом встает Сержант.
Ему дорого обходится верность.
Я еще помню разговор с Кормаком и выбор: Меррон в обмен на меня. Отказ Сержанта и тишину, которая страшнее крика. Пусть Меррон не хотели убивать, но ведь получилось. Почти.
Я знаю, что будет дальше.
Осада и эмиссар Хаота, который пройдет сквозь все заслоны. Я не нужна Кормаку мертвой, он даже по-своему предупредителен, ведь в созданных им планах мне отведена важная роль. А пока – островок и заброшенная крепость, где так удобно держать ценных заложников. Унизительный ультиматум, который Кайя принимает.
Развод.
Его женитьба.
Рождение нашей дочери… и его сына. Два года, проведенные под опекой лорда-протектора Ллойда, несмотря на все попытки Кормака вернуть меня.
Безумие Кайя, на которое эхом откликается протекторат. И прорастающие зерна революции. Свобода для всех и голод для многих. Страна разбивается надвое, и Зеленый вал отделяет земли Республики от территорий Дохерти.
Кайя знал, что делал.
Он позволил себе себя разрушить, до дна, до основания, до черноты, которая проглотила и блок, и его самого. А вернуться сил не хватило.
Наверное, мы бы не справились одни.
Но был Урфин, который сумел удержать Север и наполнить склады, открыть ворота беженцам и не допустить смуты на землях Дохерти. И был Сержант, рискнувший жизнью Меррон, которой лишь чудом удалось спастись. Был Юго, назвавший себя моим вассалом. Был Магнус и созданные им дороги: по ним мы добрались до города.
О том, разодранном революцией городе я сны не люблю.
Он грязен, страшен и безумен.
Он – отражение не Кайя, но того, что проявилось в людях, взбудораженных войной. И суд над тем, кого еще недавно почитали Богом, – высшая точка безумия. Мне вновь и вновь приходится присутствовать в зале, слушать обвинения и давить глухую ярость. Я пытаюсь дозваться, а Кайя молчит.
Снова молчит, пусть бы и находится на расстоянии вытянутой руки.
Я знаю, он просто не понимает, что происходит вокруг.
И опасности нет, но… мне больно видеть его таким.
Во снах остается немного места Площади Возмездия и плахе. Смерти леди Лоу и Кормака проходят мимо. Моя память не желает ни мести, ни справедливости, но лишь отмечает этот факт. Я кричу, и… Кайя слышит. Отвечает.
Возвращается.
И здесь во снах наступает перелом: у нас всех появляется надежда.
Глава 1
Беглецы и перемены
Бабочки в моем животе устремились на юг…
Из города мы просто ушли.
Я запомнила площадь: сюрреалистическая картина, этакий театр потерянных кукол. Люди давно утратили сходство с людьми, застыли все, и даже я ощущала тяжесть его воли.
Кайя стоял между мной и солнцем.
Ни коня. Ни доспехов. Ни оружия. И все же страшен, страшнее, чем когда бы то ни было той готовностью додавить. И если секунду назад я сама желала смерти всем этим людям, то сейчас… наверное, из меня никогда не получится первая леди. Мне жаль их.
– Отпусти. – Я протянула руку, но Кайя не позволил прикоснуться к себе.
– Нет.
– Здесь Урфин. Дядя. И еще люди… охрана. Они служат тебе. А остальные… они поймут, что были неправы и…
И раскаются?
Те, кто продавал билетики на места в первых рядах. Или предлагал купить клок одежды с кровью на память о великом дне. Ставки сделать – с какого раза шею перерубят. Будет ли молить леди о пощаде… перепугается ли Кормак… правда ли, что Кайя Дохерти неуязвим…
– Не надо никого убивать. Пожалуйста.
Не ради них. Ради себя.
Пусть не сейчас, но через месяц, год или десять, но Кайя вернется настолько, чтобы стыдиться этой сегодняшней безжалостности. И я повторяю:
– Не надо.
Кайя соглашается:
– Хорошо. У нас будет часа два, чтобы уйти. А у них – чтобы подумать…
И мы уходим.
Кайя больше не заговаривает. Он разглядывает