– Не повезло вам, Буч, – только и сказал он, услыхав, что мы с Хоуп никуда не едем; но в том, как он это сказал, было куда больше искреннего сочувствия, чем во всех сладеньких разъяснениях Лоррен. – Похоже, нам тут вместе торчать, – с улыбкой прибавил он, – я ведь тоже угодил в список нежелательных элементов.
Эти слова заставили меня улыбнуться. Лоррен нашего Криса терпеть не может, зато его любят все остальные обитатели нашего дома, хоть он и не настоящий медбрат; меня он называет Буч, а Хоуп – Санденс[12], никогда не пресмыкается перед начальством и не выказывает особого уважения тем, кто выше по должности, хотя они, наверное, именно этого и ожидают от человека, оказавшегося в его положении.
– Ничего, зато мы с вами вдоволь всяких старых песен попоем, верно?
Крис часто поет нам, когда не слышит начальство, – и рок-баллады, и арии из мюзиклов, и веселые песенки из старых водевилей, которым научился от своей бабушки. Голос у него весьма приятный, и он знает все старые хиты, а однажды – и это видели многие – он покружил меня в вальсе вместе с моим инвалидным креслом, и я так смеялась, что у меня даже голова закружилась; но при этом, какую бы чушь он ни нес, я ни разу не заметила в его поведении ни капли того унизительного, доброжелательно-снисходительного отношения, которое постоянно чувствуется у таких людей, как Морин и Лоррен.
– Спасибо, Кристофер, это будет просто чудесно, – с улыбкой сказала Хоуп, и Крис ушел обнадеженный тем, что все-таки сумел нас немного развеселить. Увы, на самом деле все обстояло куда печальней. Хоуп, конечно, никогда бы в этом не призналась, но я-то видела, как ужасно она огорчена. И дело было не в комфортабельном автобусе, не в термосах с чуть теплым чаем, не в том волшебном – из детства – пирожном с вишенкой, не в сладостном прикосновении босых ног к влажному морскому песку, не в соленом запахе моря. И даже не в том, что с нами разговаривали, как с малыми неразумными детьми. Главным было то, что нас попросту оставили за бортом; бросили и уехали. Блэкпул давал все же некую иллюзию свободы, надежду на досрочное освобождение из этой тюрьмы; спасением был уже сам тамошний воздух, легкая летняя атмосфера курортного приморского городка, веселая шумная толпа молодых людей на улицах, спешащих по своим делам. В атмосфере «Медоубэнк» всегда, знаете ли, чувствуется этакий специфический запах, точнее, смесь запахов – цветочного освежителя воздуха, вареной капусты, как в школьной столовой, и того, что почти всегда ощущается в таких местах, где бок о бок живет много немолодых и даже совсем дряхлых людей: пыльного, затхлого запаха старости. Хоуп каждый день пользуется духами «Шанель № 5» и утверждает, что только благодаря им избегает этого старушечьего запаха. В общем, я прекрасно понимала,