Вирус бессмертия. Дмитрий Янковский

мать ее!

      – Застряли? – вытянул шею Геннадий Васильевич.

      Шофер молча поддал газу, но резина визжала и выла напрасно – засели всерьез.

      – Сами не выберемся, – наконец смирился он с неизбежным. – Надо тягач цеплять.

      – Эх ты, ну вот вечно так! – разозлился директор. – Только из одной передряги, сразу в другую. И где же нам тягач взять? В клубе у Пантелеева должен быть, наверно.

      – Далеко уже отъехали, – напрягся шофер, понимая, что если кому и придется идти, то ему. – Может, до утра досидим? Часа четыре осталось, потом от Пантелеева грузовой «Студебекер» пойдет.

      – Так ведь замерзнем за четыре часа!

      – Пока мотор работает, не замерзнем, – успокоил шофер директора. – А для надежности можно и более верное средство употребить.

      – А есть? – взгляд Геннадия Васильевича потеплел.

      – Ну, куда же зимой шоферу без этого? – улыбнулся Палыч, извлекая из-под сиденья непочатую бутылку водки. – Погибель одна.

      Он ловко распечатал бутыль и понюхал, чуть морщась.

      – Закуски-то нет? – спросил директор.

      – Да есть какая-то, – водитель порылся под сиденьем и поднял с промасленного пола побитую, чуть подмерзшую луковицу.

      – Пойдет, – вздохнул Геннадий Васильевич.

      Палыч разрезал находку и протянул половину начальнику. По очереди выпили прямо из горлышка, закусили. Потом выпили и закусили еще. Директор раскраснелся, фыркал, на лбу у него выступили мелкие капельки. Холод действительно отступил, но тревожное чувство, вопреки ожиданиям, не оставило Геннадия Васильевича, а напротив, навалилось с новой силой. Пришлось выпить еще. Сделалось легче.

      – Что-то толстею я и толстею, – пожаловался он нечаянному собутыльнику. – Уже и не ем почти, а брюшко-то видел какое?

      – Нервная небось работа? – посочувствовал шофер.

      – Мастером цеха было проще, – вздохнул директор и сделал еще глоток. – Но другие от нервов худеют!

      – Это у всех по-разному. Когда нервничаешь и сидишь в кресле, то, скорее всего, растолстеешь или того хуже – геморрой схлопочешь.

      Снова выпили, покривились от луковой горечи.

      – Геморрой, – пьяно рассмеялся Геннадий Васильевич. – Иногда его лучше в прямом смысле заработать, чем в переносном. Эх, если бы ты знал, Палыч, как меня этот день вымотал! Нет, надо еще выпить.