– Ты что?
– Это ты – что! Сумасшедшая! Я так испугалась!
– А что случилось? Кто это уронил?
– Ну ничего себе! Да ты же только что и своротила! Как руками махнёшь, да как ляпнешься! Тебе чего, совсем плохо? Это от духоты, пылью воняет, как в склепе. Не понимаю, как профессор тут выдерживает. А Марго, та вообще постоянно над всякой бумажной рухлядью корпит, она со своими библиографическими исследованиями даже в поле не выезжает. Первый раз, говорят, в этом году поехала, и то потому, что МВ раскопки ведёт! Влюбилась, как курица!
Лиска потрясла головой, окончательно приходя в себя, и в испуге вскочила.
– Ой! – её заметно повело в сторону.
– Стой ты! Сейчас шкаф своротишь! – Катька отпихнула её к двери и поспешно стала подбирать раскиданные книги.
– Фиг знает, как они лежали. Ладно, авось МВ не заметит, у него тут вечно разгром, как после побоища. А бумаги просто сверху насыплю! Во! Все, как в аптеке!
Вечером Лиска села за стол и раскрыла «Этнографию восточных славян», вручённую ей профессором. Пусть Катька уверяла, что читать это совершенно не обязательно: на раскопках профессору будет не до того, чтобы устраивать экзамены, а до осени все пять раз забудется, Лиска поступит по–своему. Во–первых, не помешает въехать в тему, чтоб сразу не стушеваться среди исторически подкованных лицеистов. Во–вторых, что греха таить, Лиске хотелось сделать приятное профессору. Вон как человек обрадовался, когда она заинтересовалась картой. Правда, он не видал, как Лиска потом шарилась в его древних документах…
– Не понимаю, чего это на меня тогда нашло? Глупость какая–то. – Лиска вздохнула и решительно окунулась в премудрости этнографии. Читать с первого листа показалось ужасно скучно, но Лиска знала, как бороться с подобным явлением. Недаром она была сознательной отличницей с шестого класса, когда вдруг поняла, что учиться в принципе полезно. Она пролистнула сотню страниц и опять посмотрела. Вверху листа были схематичные фигурки с поднятыми руками, к которым подходят непонятные звери. «…Трехфигурная композиция: изображение богини с двумя обращёнными к ней всадниками, животными или птицами по бокам…»
Здесь уже было поинтереснее, и она понемногу вчиталась.
«Долгое время удерживались в северо–восточной Руси тотемистические верования, связанные с культом Велеса, или Волоса. Волос – волосатый, волохатый, отсюда волхв – тоже волохатый, м. б. одетый в медвежью шкуру. Сведения о связи Велеса с культом медведя идут с далёкого севера славянского мира, где охота долгое время сохраняла своё значение. Первоначально Велес мог означать духа убитого зверя, т. е. духа охотничьей добычи, в земледельческом обществе Велес становится богом скота и сохраняет связь с миром мёртвых…»
Лиска устало зевнула, роняя голову на параграф