Помните эпизод из «Гекльберри Финна»: нервная толпа приходит линчевать полковника, а полковник толпу прогоняет и в назидание крикунам говорит так: «Если бы вы действительно хотели меня линчевать, то сделали бы, как делают на юге, – пришли бы ночью в масках и с факелами. А вы хотели просто пошуметь, ну теперь идите домой, к женам, и выпейте».
Единственный упрек нынешнему российскому полковнику следующий – впрочем, данный упрек побоялись сформулировать отчетливо, поскольку, будучи недоказанным, такой упрек подсуден: полковник будто бы создал внутригосударственную корпорацию, которая присвоила себе бюджет страны. Он присвоил себе бюджетные деньги в непомерных размерах и наделил деньгами членов своей тайной группировки.
Это серьезное обвинение. Иными словами, полковник создал систему олигархического правления. Достаточно произнести это обвинение внятно – и ясно, с чем должна бороться оппозиционная партия.
Однако оппозиция выдвигает на смену предполагаемому олигарху – другого олигарха, Прохорова. Оппозицией предложено считать, что новый олигарх во главе государства и есть алкаемый результат борьбы с олигархией.
Олигарх-кандидат отказался бороться за власть, его цели были иными – нужно было легитимизовать богатство. Его цель понятна.
Но рядовой участник митингов вправе возмутиться: а дальше-то что? С чем мы, простите, боремся? Ясно, что не с олигархией: если бы боролись с олигархией – то олигарха в альтернативные президенты бы не предлагали. И за что боремся – тоже неизвестно: у нас нет программы.
Ответ прост: оппозиция не борется вообще ни за что и не борется против чего-то конкретного. Оппозиция просто существует – ну, как Жириновский, например. Такова форма жизни оппозиции.
Почему возникла такая оппозиция нового типа – понятно.
В тот момент, когда российская интеллигенция прекратила существовать (умерла в девяностые годы, интеллигенции в России больше нет), вместе с интеллигенцией умер и ее внутренний кодекс – у людей городской среды не осталось принципов социальных связей. Набор персонажей, галерея лиц – это осталось, требовалось наполнить театр масок новым содержанием. Былую интеллигенцию приспособили к делу.
Опытному сценаристу (стратег из администрации или сила вещей, неважно) ничего не стоило использовать обанкроченное предприятие. Устроили закрытый аукцион, выкупили пустую оболочку, приватизировали, наполнили новым содержанием. Удобно то, что наработанная фразеология, мимика, реакции, пафос – все есть. Отсутствует