Вот пришел великан (сборник). Константин Воробьев. Читать онлайн. Newlib. NEWLIB.NET

Автор: Константин Воробьев
Издательство: Эксмо
Серия:
Жанр произведения: Русская классика
Год издания: 0
isbn: 978-5-699-45914-8
Скачать книгу
всех еще далеко, Петрович.

      – А у кого нетути? – прижмурился дядя Мирон.

      – Смотря чего, – сказал Михан.

      – Хлеба, к примеру!

      – Кузьма про сало с мясом спрашивает.

      – И про хлеб. Мне лучше знать, об чем он спрашивает. А сало тоже, почитай, у всех! – стоял на своем дядя Мирон, и было трудно понять, чем он вдохновлен – убеждением, что так это и есть, или желанием, чтобы у всех в Ракитном было сало. Мне не хотелось, чтобы Михан возражал, и я спросил его о другом:

      – А что с садами?

      – Повырубили к чертовой матери, – с тихим остервенением сказал он.

      – На топку?

      – От налога. Обкладывали ж каждый живой дрючок, рожает он что или так стоит…

      – А чего о другом молчишь? – вкрадчиво спросил дядя Мирон. – Разводим же опять! В любом дворе загородка!

      – Это верно, – сказал Михан, – сады будут.

      – Второй год как тветут, а «не будут», – заявил дядя Мирон. Михан растерянно посмотрел на него, а мне сказал:

      – Ох и поперечный же человек! Ты ему с начала, а он завсегда с конца… Ну у кого это они цветут? – обернулся он к дяде Мирону. – Третий год только, как разводить люди начали!

      – У тебя ж у самого тветет! – с укором сказал дядя Мирон. – И у меня тоже. И у свата Сергеича, и у Матюшной Доньки…

      – Ну ладно, забирай, твое! – махнул рукой Михан и засмеялся.

      – Если б я не сидел, – тенорком сказал дядя Мирон и закашлялся, загородившись ладонью.

      – Что тогда было бы? – насторожился Михан, но дядя Мирон не отвечал, и, учуяв, видно, какой-то скрытый упрек себе, Михан спросил с обидой: – Я что, по-твоему, не сидел?

      – Ну сколько ты там! Две недели, – смущенно сказал дядя Мирон.

      – Хрен съели! Как-нибудь восемь месяцев оттерпужил!

      Впору было бы выпить и помолчать, – мне не хотелось отсюда, из нашей с Миханом хаты, возвращаться мыслями на Север, но Михан смотрел на меня и ждал вопроса, а спрашивать надо было дважды – когда сидел и за что.

      – В пятьдесят первом, – сказал он. – Да меня дальше Медведовки не увозили. В КПЗ там продержали…

      – А за что сидел?

      – За Милочку-лесовиху, за что ж больше! – сказала Нюшечка, входя в хату с глазурованным горшком в руках.

      – Да брось ты молоть, – как о надоевшем сказал ей Михан. – При чем тут лесовиха!

      – А ты расскажи, не стыдись. Ну какая тут оказия! Дело ж прошлое…

      На печке, в соседстве, наверно, с моими петухами, давно уже чурюкал сверчок. У меня не было сил и желания противиться тому печально-отрадному наплыву воспоминаний, которые будил этот мохнатолапый запечный музыкант, поверенный моих первых тут снов, и все, о чем я вспоминал, мне хотелось пережить снова. Я сидел и как начало радостного стиха мысленно твердил: «Жизнь благо, и бремя ее легко». Я не знаю, кто и когда изрек эти слова, но это сказано о живой жизни на земле, обо всех, кто на ней живет, радуется и страдает… Да, жизнь в этой старой русской хате – благо, и Михану нельзя тут рассказывать то, о чем просил его дядя Мирон, – я все равно не услышал бы этого рассказа.

      И Михан не стал рассказывать.