Выйдя на середину поляны в сопровождении двух сук, козел начал процесс:
– Итак, зверье лесное, – неспешно обратился к присутствующим оратор, – собрались мы здесь, дабы предать справедливому, с позволения сказать, суду, жителя нашего леса, который в угоду собственным прихотям умертвил крота для потехи. Вот.
– Убить его… Разорвать… Утопить… Голодом заморить… – зашумели собравшиеся.
Подсудимый съежился, прижимаясь к стволу сосны, задрожал, и спрятал запуганные глазенки от присутствующих. Это тоже была уловка шакала-советника: он и не собирался наказывать представителя своей стаи, но проучить наглеца считал необходимым. После подобных спектаклей вырвавшийся из лап правосудия субъект до конца дней заглядывал в рот своему спасителю – старому шакалу.
Дав высказаться и выкричаться собравшимся, козел предоставил слово защитнику.
– Имея честь предстать пред очи ваши, зверье лесное, я хотел бы обратить внимание собравшихся на следующие факты, ставшие известными мне вследствие тщательного и скрупулезного изучения материалов дела, опроса свидетелей и некоторых логических выводов, прийти к которым после моего рассказа сможет каждый присутствующий. Мне также хотелось бы выразить свою признательность уважаемому судье, чьи справедливые и объективные решения известны не только в нашей части леса, но и в дальнем залесье.
Козел великодушно кивнул шакалу, демонстрируя тем самым свою благосклонность.
– Итак, – продолжил адвокат, – что же нам известно из данного дела? То, что крот умер…
– Да не умер, а убили его! – зашумели травоядные.
– Не буду спорить с уважаемым собранием, – продолжил слащавым голоском шакал-защитник, – скажу лишь, что убийство убийству – рознь, ибо одно дело, когда жертва подверглась нападению и ее умертвили, а другое – когда нападающий сам стал жертвой, в результате неблагоприятного для него стечения обстоятельств.
Публика застыла, разинув пасти от услышанного. Даже козел, получивший указание от медвежьего советника и ломающий башку над тем, как бы поделикатнее оправдать негодяя, перестал жевать и округлил свои бестолковые глаза. На поляне образовалась пауза и провинившийся, раскрыв зенки, с надеждой посмотрел в сторону адвоката.
– Я продолжу, с вашего позволения, – прервал молчание шакал.
Козел несколько раз нервно кивнул.
– Конечно, уважаемый, конечно, – проблеяла козлиная рожа. Старый плут понимал, насколько этот защитник, выдумай он что-нибудь экстраординарное, сможет облегчить его нелегкую козлиную долю, ибо оправдать наглеца, чьи зубы отпечатались на теле жертвы, было ой какой нелегкой задачей.
– Что всем нам известно? Что кто-то как-то вроде бы видел, как подсудимый собственнозубно загрыз крота… – сделал многозначительную паузу защитник и продолжил: – Однако, наличие отпечатков зубов