всё так же крал, гася руками, звёзды.
Десятилетия спустя привык,
стал поливать бессонницей источник
рассветов, и кашповый мой ковыль
стал лучшим другом. Под стихи и «скотч».
Мода
Утомительная будней карусель…
Мода гладить маленьких собак…
очевидно, это мода на друзей,
но кому-то вечно – не судьба.
А просить бессмысленно. И мы,
чередуя средами вино,
покупаем псов: они немы…
Но кому-то ведь не всё равно.
«Может быть» – вот главное из всех
оснований жить.
В карманах брюк
тот кто носит с «Pedigree» кисет,
для какой-то псины – лучший друг,
но присев к собаке, убедись,
что она – единственная из.
«Может быть»… ты загляделся вниз?
А когда-то надо бы и – ввысь.
Такса
Концовка всё ближе и ближе,
но не прекращаю метаться,
как на поводке утром такса, —
ведь я так и не был в Париже,
и не довелось камнем цокать
алтаев, нью-йорков…
Однако,
надеюсь, что звук одинаков.
А вот результаты концовки…
Со стороны
Мне нравится в колоброжении толпы
предусмотрительно расположиться
там, где толпа на личности крошится,
и услаждать исследовательский свой пыл.
Всё очень просто: наблюдая за людьми,
зачем анализировать причины
различий? Ведь важнее их наличий
нет ничего.
Так мать любуется детьми.
Концентрат
И, кстати сказать, концентрация снов на квадрат
бессонниц обратно пропорциональна
количеству лет. Время одноканально,
и реверса не допускает.
Кто ж этому рад…
Когда концентрация сна понижается до
сверхминимума за последние страхи,
то мысли хрустят, как банальный арахис,
в процессе бесцельных гуляний в аллеях садов.
И нет ничего удивительного в пустоте
мне, напоминающему нечто вроде
её части. Часть – не на целое ордер.
И в случае у пустоты – это души без тел.
А тело, пожалуй, уже не покинет матрац
(не из-за – скорей вопреки ожиданиям смерти).
Кто курицу-Землю под Солнце поставил на вертел?
Гриль неравномерен, и холоден душ концентрат.
Пленник свободы
«Пока человек не приобрёл
способности мыслить
оригинально, то есть
самостоятельно, не имеет смысла
требовать, чтобы никто не
мешал выражению его мыслей».
В пустой башке, как осенью в скворечнике,
не важно, что там раньше в ней наверчено
(неважность – жуткий признак пустоты).
Теперь привычно
бормочу чужое,
сквозняк унёс «своё». И смысл в боржоми,
когда