– Хорошо, что вы выкроили время, – говорит Маркус. – Я сомневался, что вы придете.
– Обычно я не сажусь в машины к незнакомцам, – замечаю я, как только обретаю дар речи. – И моя лучшая подруга пыталась меня отговорить.
Маркус приподнимает одну бровь, точь-в-точь как Роджер Мур. Я мысленно решаю выработать такой же жест у себя.
– Но я, пожалуй, не то чтобы абсолютный незнакомец, – с улыбкой замечает Маркус.
Он и впрямь выглядит очень знакомо, и я исследую туманные глубины памяти в отчаянной попытке его припомнить. Может быть, он приятель Руперта? Или я видела Маркуса в «Тэтлере», когда мама в последний раз просматривала журналы в поисках подходящих холостяков? Но, как бы я ни пыталась, я не в силах вспомнить, когда и где он встречался на моем жизненном пути.
Он вновь надевает темные очки, а я откидываюсь на спинку кремового кожаного сиденья, отчаянно стараясь не скрипеть обивкой. Контраст между ней и моими бедрами заставляет меня порадоваться, что я стянула у Люси тональный крем. Иного выбора, кроме как пойти на преступление, не было, потому что единственный способ обзавестись «загорелыми» ногами меньше чем за неделю и без унижений – это тоналка. Украдкой я изучаю свои ладони. Не слишком красные. Не считая красноречивых точек на запястьях. Я поспешно прячу руки.
– Наверное, вам это кажется очень странным, – добродушно произносит Маркус, сворачивая на Мейденхэд-роуд. – Вы стукнули мою машину, а я пригласил вас на ленч.
– Я не стукнула, – торопливо возражаю я. – Только слегка поцарапала… потому что солнце било в глаза.
Маркус смеется, и от этого низкого гортанного смеха я вся дрожу. Когда он откидывает голову назад, я невольно разглядываю его шею. Никакой темной щетины, как у Джея. Нет, я, разумеется, не думаю о Джее.
– Прошу прощения. Я хотел сказать, что вы случайно поцарапали мою машину, а я пригласил вас на ленч. В любом случае странно, не правда ли?
Он переключает скорость, и я пытаюсь отвести взгляд от смуглых сильных запястий под белоснежными манжетами рубашки. Держись, Элли. У тебя мысли, как у второсортной шлюхи.
– Мне очень неловко, но я должен сделать одно признание, – продолжает он, хотя притом ничуть не кажется смущенным. Маркус обращает в мою сторону свои матовые глаза, и я слышу стук собственного сердца в ушах.
– Правда? И какое?
От волнения я пищу, как придушенный цыпленок. Мои ноги, которые покоятся на кожаной обивке, начинают потеть.
– Я с самого начала знал, кто вы такая, – говорит Маркус с улыбкой. – В прошлом году мы виделись на регате Хенли. Вы пришли с компанией Руперта Критчена, если не ошибаюсь.
Я напрягаю мозг, но, что неудивительно, припоминаю весьма немногое. Честно говоря, в памяти сохранилось лишь, как я пыталась втиснуться в платье Аннабель и чувствовала себя полной дурой в маленькой соломенной шляпке, в которой походила на девчонку, сбежавшую из монастырской школы. Смутно помню, как