Герасим Оленин подошел к костру и принялся раскидывать разгоревшиеся ветки; тлеющие сучья притоптал ногами; скинул в лужу прогоревший мешок, из которого посыпался какой-то мусор. Повсюду на полянке были раскиданы холщовые мешки, тряпки, слипшиеся от огня в плотные комки полиэтиленовые пакеты. Ушел Оленин только тогда, когда в землю был втоптан последний уголек. Осмотрев свою перепачканную одежду, недовольно хмыкнул – а ведь куплена была накануне. Чертыхнувшись, разглядел на штанинах две небольшие прорехи – даже не помнил, когда именно прожег ткань угольками.
Стрелки часов двигались к двум часам ночи. В какой-то момент он хотел повернуть в обратную сторону, чтобы привести одежду в порядок, но раздумал – Маруся вряд ли сомкнет глаза, так и простоит у окна, дожидаясь непутевого сожителя. А то и вовсе, пренебрегая темнотой, заторопится ему навстречу. Отчаянная баба! Так что есть от чего занервничать. И он, стряхнув с брюк налипший сор, затопал через сгустившуюся темень.
Еще через час Оленин был в поселке, встретившем его вялым лаем разбуженных собак. В горнице Маруси горел свет, бросая на запыленную дорогу тень из ломаной геометрической фигуры. Постучавшись в дверь, услышал встревоженный голос:
– Кто там?
– Маруся, открывай.
– Где же ты ходишь? Глаз не могу сомкнуть, – произнесла из-за двери женщина, загремев тяжелой задвижкой.
Внутри у Герасима защемило. Ведь и не жена как будто, а, однако, вон как печется. Дверь приоткрылась, и в ярко освещенном коридоре он увидел Марусю в красном ситцевом халатике, небрежно наброшенном на плечи; в крупных темных глазах – трудноскрываемая тревога.
– Господи! – всплеснула руками женщина. – Откуда же ты такой перемазанный?
– Шел через лес, – неопределенно сказал Оленин. Не самое подходящее время, чтобы вступать в пересуды – сейчас бы тяпнуть полстакана водки для расслабления да и спать! – Увидел, костер в лесу горит, вот и решил потушить, – показал он на свои прожженные брюки.
– Да где же ты огонь-то нашел? – недоверчиво спросила Маруся. – Ведь несколько дней дождь шел. Все в грязи! Ладно, проходи, чего уж тут. – И уже строго, как и подобает рачительной хозяйке: – Только не натопчи здесь у меня, разувайся вот тут! – показала она на небольшой коврик у входа. – А то ведь я сегодня все вымыла.
– Хорошо, – легко согласился Герасим, проходя в коридор.
По телу прокатилась приятная расслабляющая теплота, как будто бы в родной дом пришел. Нужно будет как-то решать с этим отшельничеством, не век же куковать на глухой заимке. Уж больно народ нынче неспокойный пошел, могут когда-нибудь и голову отвернуть.
Все произошло само собой, как это случается между супругами, прожившими бок о бок не один год. Чтобы договориться, хватило всего-то полнамека, и после того, как он смыл с тела дорожную пыль, босым,