Люси было грех жаловаться. Она-то опасалась, что он будет целыми днями просиживать у камина, предаваясь печальным мыслям о своей участи. Пыл, с которым Дэвид относился к работе, тоже немного пугал ее, но он по крайней мере не вел растительный образ жизни.
О ребенке она сообщила ему на Рождество.
Утром она преподнесла ему в подарок бензопилу, а он ей – отрез шелка. К ужину пришел Том, и Люси подала к столу дикого гуся, подстреленного стариком. Когда было покончено с чаем, Дэвид отвез пастуха домой, а вернувшись, увидел, как Люси открывает бутылку бренди.
– У меня есть для тебя еще один подарок, но только ты не сможешь развернуть его до мая, – сказала она.
– О чем ты? – рассмеялся Дэвид. – Успела основательно приложиться к бутылке, пока меня не было?
– Я беременна.
Он уставился на нее уже без тени улыбки на лице.
– Боже милостивый! Этого нам только и не хватало.
– Дэвид!
– О, ради всего святого!.. Как и когда, черт возьми, это могло случиться?
– Подсчитать не так уж трудно, верно? – заметила она. – За неделю до нашей свадьбы. Просто чудо, что плод остался невредим при аварии.
– Ты показывалась врачу?
– Каким образом я могла это сделать?
– Тогда откуда такая уверенность?
– О, Дэвид, не будь занудой! Я уверена, так как у меня прекратились месячные, болят соски, тошнит по утрам, а в талии я стала на несколько дюймов шире, чем прежде. Если бы ты обращал на меня хотя бы немного внимания, то и сам все заметил бы.
– Вот как?
– Да что с тобой такое? Где твоя радость?
– Ах да, конечно, я должен быть в восторге, не так ли? Предположим, у нас родится сын, и я буду подолгу гулять с ним, играть в футбол, а вырастет он с желанием стать таким же героем войны, как его отец – безногий паяц хренов!
– О, Дэвид, Дэвид, – прошептала она, становясь на колени перед его креслом. – Прошу тебя, не надо думать об этом так. Он всегда