Говоря это, он слегка дотронулся до моего запястья и чуть задержал свою руку. По мне прошла волна мурашек – то ли от его прикосновения, то ли от жесткости и ледяной определенности этого его «всегда буду занят». Что я делаю в его жизни, в Москве? – подумала я, впервые осознав, насколько различны наши миры. Может быть, папа с мамой и правы: я уже настолько принадлежу тихому и размеренному европейскому образу жизни, что зря связалась с русским бизнесменом. Моя закаленная когда-то русская нервная система уже совершенно атрофировалась от расслабленной жизни в городе, где рабочий день заканчивается к пяти, ну максимум шести вечера. И вовсе не потому, что у нас в офисах вырубают электричество после шести часов, а просто всей стране мучительно жалко отдавать работе слишком много времени, есть и другие вещи, которыми мы хотим успеть насладиться в этом, лишенном какого бы то ни было другого смысла, кроме получения удовольствия, проекте под названием «Ну вот я и родился. И что мне теперь с этим делать?»
Голландская социальная реклама надрывалась не одно десятилетие, пытаясь бескорыстно втолковать толпе вечные ценности. Я вспомнила, как напротив моего дома несколько месяцев (и причем полностью за счет государства) висел рекламный щит: на фоне яркого неба на качелях нам навстречу летит маленькая девочка, ветер развевает волосы, в глазах солнечные зайчики. Подпись внизу гласила: «There is also a life besides your job!» Или вот телевизионный ролик: мужик в галстуке, в полосатой офисной рубашке с закатанными по локоть рукавами и с шахтерским фонариком на лбу, истекая потом, роет огромной лопатой подземный ход. Через полминуты мы видим конечную цель его трудов: перепачканный с головы до ног, он наконец вылезает из-под земли на зеленой поляне, усыпанной ромашками. Стрекочут кузнечики. На заднем плане за поляной виднеется комплекс небоскребов офисного типа, откуда он, как с каторги, только что сбежал. Мужик оглядывается и, расплываясь в улыбке от счастья, показывает офису выразительно выпрямленный средний палец. Голос за кадром: «There is also a life outside your office!»
Я вообще никак не понимала этих новых русских, так обильно разбавивших последние списки Форбса своими русскими фамилиями. Почему они, например, до сих пор, не останавливаясь, работают, как какие-то кролики «Duracell»? Ведь денег там уже, понятно, хватит на поколений десять вперед. Почему не бросить все это к едрене фене и не пожить все-таки в свое удовольствие? Жизнь, на мой взгляд, состояла только частично, процентов, может быть, на двадцать, из карьерно-финансовой сферы (я называла про себя все эти темы «I can do it» и визуализировала при этом плакат, висящий в туалете моего амстердамского офиса: бодрая американская фабричная деваха из тридцатых годов, в гороховом сарафане и красном платочке на голове, гордо показывала зрителям свой накачанный бицепс). Основная же и наиболее приятная часть жизни складывалась из таких