Перед Микки орать дурным голосом, что мне страшно и никаких денег не жалко, но скинь, гад, хоть десятку, я не стала. Сидела, словно проглотила шпагу Бониэля, и мысленно прощалась со своими лучшими годами жизни. Но, честно говоря, потом втянулась и как-то приспособилась к лошади, которая едва поплелась по улице. Только Микки слушала через слово, он рассказывал о наших соседях. Смотрела, как классно он держится в седле, и решала, сколько мне понадобится моральных и физических сил, чтобы этому научиться. Тогда можно сфоткаться и в социальных сетях распространить свой восхитительный образ отважной наездницы.
Перед одним из особняков с высокой кованой решеткой-забором Микки остановился. Мне чудом удалось сдержать лошадь и встать с ним рядом. Он обратился к прохожему, какому-то слуге с корзиной свежих фруктов, с вопросом, кто теперь поселился в доме сгинувшей ведьмы. У меня мороз процарапал по коже.
Слуга оказался разговорчивым малым и рассказал, что в доме поселилась девица, больная сонизмом. Большую часть дня она спит, ночью спит напропалую, и вообще это ее единственное занятие, и таким оно останется до тех пор, пока ее кто-то не расколдует. Но лезть в дом ведьмы никому не охота, так что спать девице и спать века вечные.
– А, – вспомнила я очередную сказку, – девице нужен принц!
– А кому он не нужен, леди, – хмыкнул слуга, поклонился нам и побежал дальше.
– Да уж, – вздохнула я, мне бы он тоже пригодился. – Но девицу жаль. Бестолковые люди, не знают, что нужно подойти к ней и поцеловать в губы! Тогда она проснется и…
– И? – заинтересовался Микки, с ухмылкой глядя на меня. – И что будет?
– И тогда будет свадьба, – вспомнила я хеппи-энд.
– Свадьба?! – Микки расхохотался. – То есть, если я буду столь милосерден, что зайду разбудить девицу, то, после того, как она проснется, мне придется на ней жениться?!
– Что-то вроде того.
– Ха! Тогда я туда ни ногой. И думается мне, что девице придется проспать всю свою бессознательную жизнь. Дураков, готовых жениться на ком попало, не найдется.
– Может, она очень хорошая!
– А если нет?
Несомненно, логика во всем этом была железная – чисто мужская. Я порадовалась, что не знаю ту несчастную, которая наказана таким ужасным образом.
– Поцелуй, –