– Г-н П.П., сказала мне м-м Одибер, считает себя в высшей степени обязанным вам, как только отец, любящий свою дочь, может быть обязан человеку, что проявил о ней отеческую заботу. Его дочь дала ему ваш портрет в самых лестных красках, и он желает непременно с вами познакомиться. Скажите, когда вы сможете ужинать у меня. Его дочери тут не будет.
– Это доставит мне удовольствие, потому что уважение, которое супруг м-ль П.П. должен к ней питать, может только возрасти, когда он здесь узнает, что я являюсь другом ее отца; но я не могу быть на ужине; я приду, когда вы пожелаете, в шесть часов и останусь до восьми, а знакомство состоится по прибытии жениха.
Я назначил это свидание на послезавтра, пошел к Марколине и рассказал ей обо всех новостях и о том, как я завтра избавлюсь от моего брата, то, о чем я уже рассказал читателю.
Послезавтра, когда мы пошли обедать, маркиза дала мне с улыбкой длинное письмо, которое написал ей мошенник Пассано, на очень плохом французском, который, однако, можно было понять. Он заполнил восемь страниц, чтобы сказать ей, что я ее обманываю, и чтобы убедить в этом, рассказал ей всю действительную историю аферы, не скрывая от нее ни малейшего обстоятельства, которое может усугубить мою вину. Он сказал ей, кроме того, что я прибыл в Марсель с двумя девицами, которых он не знает, где я держу, но наверняка именно с ними я сплю каждую ночь.
Я спросил у маркизы, возвращая ей письмо, спокойно ли она читала все это, и она ответила, что она ничего не поняла, потому что оно написано по-остготски, и что она и не пыталась его понять, потому что он и не мог ничего написать, кроме выдумок, направленных на то, чтобы сбить ее с пути в момент, когда ей в наибольшей степени требуется не впасть в ошибку. Эта ее осмотрительность мне очень понравилась, потому что мне надо было, чтобы она не усомнилась в Ундине, чей вид мне был необходим для производства плотского соития.
Пообедав и спешно произведя все культовые действия и оракулы, которые нужны мне были, чтобы укрепить ум моей бедной маркизы, я направился к банкиру изготовить обменное письмо на сотню луи в Лион, в распоряжение г-на Боно, и отправил его, известив того, что он заплатит сто луи Пассано при предъявлении им письма-авизо, написанного мной, в означенный там день. Если он представит письмо позже указанного срока, ему надо отказать в платеже. После этого я написал Боно письмо, которое Пассано должен был ему представить, в котором сказал:
«Выплатите г-ну Пассано по предъявлении сего сто луи, только при условии, что письмо будет представлено вам в день 30 апреля 1763 года. Позже этого дня мое распоряжение теряет силу».
Держа в руке письмо, я вошел в комнату этого предателя, которому перед тем скальпель хирурга продырявил пах.
– Вы предатель, – сказал я ему. М-м д’Юрфэ не читала письмо, которое вы ей написали, но я его прочел. Вот что вы должны выбрать,